Клуб бессмертных

Так о чем это я? А, Купидон. Мальчик, несмотря на солидный возраст, вовсе не потерял форму. Как и удивительное жизнелюбие. Мне кажется, что он – единственный из бессмертных, кто не утратил интереса к бытию. Оно его увлекает. Мир вертится огромной воронкой, а наш розовощекий Купидон стоит на самом ее краю и зачарованно глядит вниз. Маньяк, наслаждающийся верчением гончарного круга. Меня такие вещи никогда не привлекали. Ну, так я ведь и не Купидон.

Нет, мы вовсе не дублируем функции друг друга, как вы могли бы подумать. Купидон отвечает за сердечную привязанность. В моем же ведении – животное начало. Не путайте это со страстью и простым желанием: этим занимается Пан. Вернее, занимался до тех пор, пока не вышел в тираж. К слову сказать, продержался старик совсем немного. Немудрено, работа у него была бурная и изматывающая. Уже на втором тысячелетии жизни Пан выглядел как глубокий старик. Морщины, седина, остеохондроз и ослабление половой функции. Еще бы! Количество связей Пана было невероятно большим. Вы понимаете, о каких связях я говорю.

Что вы, Зевс не мог продлить его жизнь или дать ему здоровье. Ведь Пан, в строгом смысле этого слова, был не бог. Так. Полубог. Для него боги как для вас, людей, – герои. Нечто среднее, вот чем он был, этот Пан. Нельзя сказать, что эта половинчатость не мучила старика. Еще как мучила. Всю жизнь он только тем и занимался, что пытался найти эликсир бессмертия. Это лишнее доказательство того, что Пан не был богом. Только человека может так мучить мысль о предстоящей и неизбежной смерти. Только человек может так жаждать жизни.

Какой-то арабский медик – кажется, его звали Авиценна – убедил Пана, что причина старения заключается в кислороде. Будто бы, кряхтел Авиценна, потирая поясницу, воздух (само собой, о кислороде он еще и понятия не имел) входит в соприкосновение с нашим телом изнутри и постепенно изнашивает его. Гениальное предвидение. Кислород и в самом деле окисляет клетки, в результате чего они как бы ржавеют. Вы обречены с первым вдохом. Это Авиценна понял хорошо. При этом он рассуждал совершенно ошибочно. Авиценна был гений. Какая разница, что он ошибался в рассуждениях.

Ведь он пришел к верному выводу.

Пану все это здорово не понравилось. Если я старею, когда дышу, бесхитростно рассуждал он, то единственный способ не стареть – перестать дышать. Но ведь тогда я умру. На что Авиценна согласно кивал и, смеясь, говорил:

– Но ведь если ты умрешь, то не будешь больше стареть!

Формально он был прав. Но Пан не любил формалистов. Фыркнув на всю округу, старик совершал умопомрачительный прыжок и выныривал в IV веке до нашей эры из какого-то водопада. Женщины, пришедшие постирать белье, визжали, а греховодник Пан бросался за ними вдогонку.

Выглядел он при этом непрезентабельно.

Вы можете убедиться в правоте моих слов. Фигурки Пана, преследующего купальщиц, есть в каждом уважающем себя музее мира. Как правило, это терракота или бронза. Пан бежит, согнувшись, мышцы его напряжены. Лицо Пана не очень хорошо различимо: на многих статуэтках оно не совпадает. Это объяснимо. Поскольку старик или прятался, или бегал за женщинами, лицо сложно было разглядеть. К тому же оно поросло козлиной шерстью. Зато кое-что другое разглядеть можно было без особых усилий. Да, да. Что? Аристотель и количество лапок мухи? Да при чем здесь это?!

Прямо в живот старику упирается огромный фаллос.

Его мужские способности вовсе не преувеличены. Будь его воля, Пан покрыл бы всех женщин Эллады. Что он и делал. Зрелые матроны – вот объект его вожделения. Девушки оставались прерогативой Зевса. Пан как раз подумал об этом, когда выскочил из водопада после разговора с Авиценной.

Пан бежал за купальщицами, выскакивавшими из ручья в чем мать родила, и постепенно замедлял шаг. Это было столь непривычно, что и купальщицы замедлили бег. Сдаться сразу было бы слишком неприлично, но убежать от самого Пана? Это было свыше их понимания. Остановившись у небольшого камня, Пан глубоко вздохнул и присел.

Он снова подумал о смерти, поэтому впал в хандру. Уверен: если бы Пан мог, он бы непременно приговорил себя к денежному штрафу за «напоминания о бедствиях». Наверняка старик слышал о Фринихе, ведь вся эта история с драматургом, автором «Взятия Милета» произошла значительно раньше IV века до нашей эры. Вообще, боги Олимпа к тому времени стали чувствовать себя неуютно. Мало того, что их переименовали римляне. Сыны Ромула еще и наделили каждого бога новыми чертами, присущими раньше их маленьким, родоплеменным божкам. Выбора не было. Или становишься римским богом, или выходишь в тираж.