Клуб бессмертных

Все остальное – фиглярство. Пусть оно даже оформлено красиво (вынужден признать, Гомер постарался), но смысла особого в нем нет. Ни один из жителей Итаки не помянул бы меня добрым словом, если бы я оставил царство на сорок лет. Да вы не знаете наших нравов! Итаку бы по меньшей мере разорили дотла. Остров без царя и его дружины в Элладе продержался бы не дольше Арахны, бросившей вызов самой Афине. Нас стерли бы в порошок. И что мне проку было бы с легендарных подвигов? Что? Говорите, мог бы податься к Цирцее или Калипсо? А вы уверены, что они и в самом деле существовали? Ну, а раз нет, то оставьте ваши попреки при себе.

Я с детства ненавидел качку.

Эта ненависть, естественно, распространялась на корабли, канаты, паруса и, собственно, океан. Да, мы называли его Посейдоном, но исключительно из вежливости. На самом же деле все мы прекрасно понимали, что так называемый Посейдон – лишь огромное количество воды. Которое при неудачном стечении обстоятельств запросто может похоронить в себе сколько угодно кораблей. Или – в случае, если происходило сильное землетрясение, – даже остров. Да, Посейдон был богом моря, но сроду там не жил. Что за нелепые фантазии? Только представьте себе бога, который воняет рыбой, в бороде у него запутались водоросли, а сам он то и дело выплевывает набравшуюся в рот воду. Это, извините, уже не бог, а какая-то дохлая треска.

Посейдон-то треской не был. Это я вам говорю как человек, повидавший его лично. Нет, конечно, не во время странствий – мы уже, кажется, определились, что их не было, – а еще до моего отплытия к Трое. Я с ужасом взирал на шаткую палубу корабля, который должен был унести (и унес) меня к Трое, вдалеке ругались матросы, и грусть окутывала нас все сильнее. Тут-то я и увидел старика, который подошел ко мне, тихо смеясь. Я с недоумением уставился на него, а старик смеялся все громче, голос его становился все звонче. И вот передо мной оказался крепкий сорокалетний мужчина с окладистой бородой. Да, я понял, что он божество, и моментально пал ниц, прикрыв голову плащом. Тут я прервусь, чтобы сообщить вам кое-что.

Смотреть на богов в Древней Греции не рекомендовалось.

Прямой взгляд боги воспринимали обычно как оскорбление. Я об этом знал, поэтому глаза мои вечно бегали. Пенелопу это ужасно смешило: она то и дело покатывалась со смеху, когда смотрела на меня. Но мне было не до смеха. Конечно, она, обычная, пусть и царского рода, женщина, да еще и, скажу прямо, не очень красивая, внимания богов привлечь не могла. А вот я – мог. Ведь именно мне, Одиссею, как предсказала в моем отрочестве сама Кассандра, предстояло стать любимцем богов.

Ничего хуже она сообщить мне не могла. Думаете, как только вы становились фаворитом кого-то из обитателей Олимпа, ваши проблемы заканчивались? Наоборот. Это становилось началом великих бедствий. Для примера. Простой смертный жил в деревушке, пожирал оливки да упивался дешевым вином во время приезда «поезда Диониса». Как только его примечал Аполлон, смертного сразу начинал ненавидеть любой другой небожитель. И наоборот. У Аполлона, к примеру – этот красавчик ужасно действовал мне на нервы, – была ужасающая манера расстреливать фаворитов Геры из лука. Он этим только и занимался, когда вылетал освежиться с Олимпа.

– Кто это там? – приглядывался он, щурясь, к Земле. – Ах, вот бредет Анемона! Новая любимица Геры. Как же, слышал, слышал…

После чего сребролукий тщательно прицеливался и бац! Анемона, ничего не понимая, стоит в очереди у Леты, сзади напирают толпы жителей Милета, вырезанных персами, кругом вопли, в общем, жуткая давка, и Харон вопит:

– В очередь, в очередь! Эй, в очередь, покойники, чтоб вас! Как же вы мне за целую вечность надоели!

И уже через мгновение Анемона прогуливается по туманным садам Аида, жалобно стеная. Нет, вытащить ее оттуда Гера не могла. Из Аида вызволить не под силу было даже богам. Да они особо и не пытались. Зачем, если можно присмотреть себе другого смертного и сделать его своим новым любимцем.

Все это, конечно, жутко злило Геру. В отместку она насылала порчу на какого-нибудь любимчика Аполлона, и бедный мальчик умирал в мучениях. Аполлон горевал, подыскивал себе нового любовника, а потом в отместку пристреливал новую фаворитку Геры. И так до бесконечности. Другие боги, само собой, старались не отставать.

Зевс испепелял молниями порядочных женщин, сообщавших Гере о его шалостях. Гера стирала в порошок девиц, которыми ее муженек овладевал без их, девиц, на то согласия (хотя при чем здесь они?!). Гефест разбил молотом голову не одного случайного любовника Афродиты. Меркурий исподтишка гадил любимцам Посейдона, а Повелитель морей в отместку топил корабли любимых купцов Меркурия. В общем, время было неспокойное.

Вам жилось спокойно до тех пор, пока боги не начинали вас любить.