Клуб бездомных мечтателей

Я вошла в большую комнату с огромным дубовым столом посредине, вокруг которого расположилось около дюжины хорошо одетых людей. В торце стола стоял пустой стул, явно предназначенный для меня.

Я подошла к стулу, отряхивая руки от сахара на маффинах.

– Простите меня, сейчас, секунду, – сказала я и взяла из стоящей на столе коробочки салфетку, чтобы вытереть руки. Двенадцать пар глаз внимательно меня изучали.

Я знала, что целью интервью является обсуждение моего эссе на тему «Препятствия, которые вы преодолели». Мне уже исполнилось восемнадцать, поэтому меня не могли отправить в приют, и я написала сочинение о жизни бездомного человека. Я ничего не утаила.

Во время интервью я рассказала гораздо больше, чем написала в эссе. Я поведала редакторам, писателям, журналистам и людям из газетного бизнеса в дорогих костюмах о маме с папой, о жизни на Юниверсити-авеню, о том, как мама продала индейку, чтобы купить кокаин. Я рассказала им, как можно выжить при помощи друзей и как спится на лестничной площадке. Я рассказала, что значит не есть каждый день и о помощи таких организаций, как The Door.

В комнате стояла тишина. Человек с красным галстуком и в очках прервал всеобщее молчание:

– Лиз, ты хочешь что-нибудь еще добавить?

Я не знала, что сказать. Возможно, от меня ожидали какого-то красивого поворота, запоминающейся фразы, подводящей итог сказанному.

– Мне очень нужна стипендия. Реально очень сильно, – произнесла я первое, что пришло на ум, и то, ради чего я сюда пришла.

Я просто сказала правду.

Все рассмеялись. Кто-то сказал, что всем было приятно со мной познакомиться. Некоторые пожали мне руку.

Репортер по имени Рэнди отвел меня наверх в кафетерий газеты. Вокруг меня ходили туда-сюда люди с бейджиками. Рэнди, мужчина чуть за тридцать, в синей рубашке с галстуком, купил мне ланч.

– Лиз, извини, я не мог прийти на собеседование, – сказал он и взял ручку. – Расскажи, как ты стала бездомной? И объясни, почему твои родители не могли о тебе позаботиться?

Я запихивала в рот макароны с сыром и запивала их вкуснейшим яблочным соком. Мне было очень приятно внимание репортера и то, что я нахожусь в настоящем офисе, в котором работают профессионалы. После всех встреч, которые прошли у меня за день, мне было очень просто общаться с этим репортером. Я повторила свою историю. Рассказала ему о том, что думает ребенок, который видит, как его родители «торчат».

Сейчас, спустя много лет после этих событий, я думаю, мне очень повезло, что я не понимала всей важности того интервью. Если бы меня заранее предупредили, что успешное интервью в New York Times и с представителями Гарварда является делом очень трудным, почти невозможным, я, может быть, никогда на них и не решилась бы.

Я не представляла всей сложности мероприятий, которые затеяла, поэтому для меня тогда самым важным было на них прийти. У меня не было достаточного жизненного опыта, чтобы оценить вероятность успеха. Со временем я узнала, что в мире полно людей, готовых сообщить о твоих шансах успешно завершить то или иное дело, а также рассказать, как важно быть реалистом. Но я также узнала, что нельзя заранее сказать, получится у тебя что-то или нет. Надо попробовать сделать.

Когда моя третья встреча за день закончилась, я села в лифт и почувствовала, что день прожит не зря. Своим внутренним взором я увидела бегунью, которая набрала скорость и преодолела еще одно препятствие.

В следующую пятницу в нашей квартире зазвонил телефон. Услышав звонок, я вздрогнула, потому что думала, что телефон нам отключили. Мы уже несколько раз получали по почте напоминания об оплате телефона и электричества. Я понимала, что через несколько недель мы потеряем квартиру, и внутренне готовилась к тому, чтобы собрать все свои вещи в рюкзак и снова выйти на улицу.

– Можно услышать Элизабет Мюррей? – раздался приятный мужской голос.

– Это Лиз.

– Меня зовут Роджер Лехека, и я звоню вам по поводу вашей заявки на получение стипендии New York Times. Поздравляю, вы стали одной из шести обладателей нашей стипендии!

* * *

Столпотворение… Наверное, именно этим словом я могла бы описать то, что произошло после получения стипендии. Плотину словно прорвало, и моя жизнь кардинально изменилась. Если раньше я не знала, что такое The New York Times, то теперь стала понимать влияние, которое имела эта газета.

Всех шестерых победителей конкурса попросили прийти в газету, чтобы их сфотографировали. Лиза составила мне компанию. Мы сидели в знакомой комнате без окон вместе с другими победителями и их родителями. Лиза рассматривала комнату, находящихся в ней людей и едва сдерживала смех.

– Где мы находимся? – спросила она, хихикая. – Ничего не понимаю.

– Я тоже, – ответила я и сама начала хихикать.