Клуб бездомных мечтателей

Меня страшила неуверенность. Я отказывалась сдаваться и регулярно звонила и писала в университет. Преподаватели Академии помогли мне со вторым интервью в Гарварде. Они также связались с нью-йоркской организацией под названием «Новое видение», которая помогала альтернативным школам. Сотрудники этой организации отвели меня в магазин Banana Republic, чтобы я могла приобрести за их счет одежду делового стиля. Лиза пошла со мной, чтобы помочь советом, и мы веселились, как дети, бегая между рядами внутри магазина. Мы выбрали длинную черную юбку, свитер и туфли.

Мое второе интервью прошло успешно, и после его окончания мне сообщили, что ответ я получу в письме. Я стала ждать.

Последние несколько недель перед окончанием школы я ждала появления почтальона. Мои учителя в Академии говорили, что большой конверт будет означать положительный результат, потому что к письму будут прилагаться информационные материалы по предметам и графику занятий. Маленький конверт – это отрицательный ответ, написанный на одном листе бумаги с красным логотипом Гарварда. Казалось, что последние несколько месяцев меня преследует логотип университета, который я видела на многих сайтах, материалах, документах и даже во сне.

У меня буквально началась мания по поводу Гарварда. Сначала я изучала статистические данные о приеме студентов, количестве соискателей и другую общую информацию, такую, как преподаваемые предметы и жизнь в студенческом городке. Я сказала себе, что как соискатель и абитуриент я имею право знать, чем живет Гарвард. Обычно соискателей держат в листе ожидания четыре месяца, но в моем случае я прождала ответа целых полгода. За это время мое стремление узнать о Гарварде все превратилось в настоящую манию.

Кто, например, знает, что во время войны за независимость из окон студенческого общежития выбрасывали пушечные ядра, которые серьезно повредили булыжный тротуар? Или кто слышал о традиции гарвардских студентов устраивать два раза в год мероприятие под названием «Первобытный крик»? Этот ритуал проходит ночью два раза в год перед последним экзаменом. Студенты голыми бегают по площади вокруг памятника основателю университета, чтобы избавиться от экзаменационного стресса. Этот ритуал проводится даже зимой.

Я высчитала точное расстояние от моего дома до Гарварда, которое составило ровно триста километров.

Я сидела перед монитором и находила в Сети бесполезную информацию о Гарварде. Мне казалось, что я с толком провожу время. Я не могла пассивно ждать, мне надо было читать и перечитывать. Это был мой способ борьбы за место.

Осмотр содержимого почтового ящика стал моей главной жизненной задачей. Каждый день я возвращалась из Академии в нашу квартиру у Бедфорд-парка и проверяла почту. Я чувствовала себя словно моя мама, ждущая социального чека. Я стала раздражительной, нетерпеливой, не могла найти себе места и ходила по квартире из угла в угол. Что бы я ни делала, я никак не могла повлиять на решение, которое примет комитет в Кембридже, штат Массачусетс.

Напряженное ожидание было мне хорошо знакомо. Я часто оказывалась в ситуациях, когда должна была ждать и не имела возможности что-то сделать. Это случалось, например, когда я ночами ждала возвращение папы с мамой, ушедших за наркотиками. Я сидела у окна, готовая набрать номер экстренной помощи 911. Я даже не была уверена, сможет ли мой звонок спасти жизнь мамы с папой. Или когда я подрабатывала в детстве. Кто бы накормил меня, если бы я тогда сама этого не сделала? И вот сейчас я ждала ответ из Гарварда.

Каждую пятницу я звонила из Академии в секретариат Гарварда, чтобы узнать свою судьбу. Ответ все время звучал одинаково: «Комитет еще не принял решения», после чего мне вежливо сообщали, что я могу перезвонить позже и что меня обязательно известят по почте.

Но однажды в пятницу я услышала другой ответ. Мне сказали, что по телефону не имеют права разглашать эту информацию, но комитет принял решение по моему вопросу и письменный ответ уже отправлен и, может быть, уже лежит в моем почтовом ящике. Я повесила трубку и поделилась этой новостью с моими преподавателями.

Вот уже несколько месяцев я доставала их расспросами о Гарварде, и они демонстрировали ангельское терпение. Отец Калеба был профессором в Гарварде, и ему досталось больше всех. Сидя в крошечном офисе Калеба, я отвлекала его бесконечными расспросами. «Знает ли его отец, как комитет принимает решения? Получают ли место те абитуриенты, которых поставили в лист ожидания?»

Пери тоже от меня досталось. Он умел терпеливо слушать людей, поэтому ему приходилось выслушивать мои бесконечные тирады. Вспоминая то время, я не представляю, как преподаватели могли переносить мое общество и не выгоняли меня за дверь.