Клуб Дюма, или Тень Ришелье

Именно здесь на него и напал Рошфор. Как будто материализовался из мрака, вынырнул из реки, хотя на самом деле следовал за ним по берегу — с другой стороны парапета, и теперь поднялся наверх по каменной лестнице. Про лестницу Корсо догадался, когда кубарем покатился по ней же вниз. Никогда раньше он так не падал, и сперва ему почудилось, что падение будет длиться вечно — ступенька за ступенькой, — совсем как в кино; но продолжение последовало довольно быстро. Правда, до падения он получил первый крепкий удар в правое ухо — очень профессиональный удар кулаком, и ночь сразу куда-то поплыла, и все внешние ощущения стали пробиваться к нему совсем издалека, как после бутылки джина. Благодаря чему он не почувствовал резкой боли, катясь по каменным ступенькам с острыми краями; приземлился он чуть живой, но в сознании; пожалуй, его даже удивило, что до него не донеслось то самое конрадовское звукоподражательное «splash»[130], которое звучит при падении тела в воду. Абсурдно, конечно, но именно такая ассоциация возникла у Корсо. Голова его покоилась на каменных плитах, ноги — на последних ступенях лестницы. Он глянул вверх и увидел расплывчатый черный силуэт Рошфора — тот, перескакивая через три ступени, мчался к нему.

Конец тебе, Корсо. Это была единственная мысль, мелькнувшая у него в голове. После чего он сделал две вещи: во-первых, попытался ударить нападающего ногой, когда тот ринулся на него. Но сил не было, и вялый удар угодил в пустоту. Так что остался только один старый способ: сомкнуть ряды и пусть огонь противника тонет во мраке. Почувствовав вблизи речную сырость и сообразив, что темнота вокруг сгустилась еще и потому, что в стычке он потерял очки, Корсо скорчил гримасу. Гвардия умирает, но не… а еще она катится по лестнице. Так что он и на самом деле поспешил сомкнуть ряды, вернее, сжался в комок, чтобы защитить сумку, которая все еще висела у него на плече. Наверно, прапрадед Корсо оценил такое решение, наблюдая сцену с другого берега Леты. Труднее было понять, оценил ли ее Рошфор. Во всяком случае, тот, подобно Веллингтону, действовал в традициях британской практичности. И когда противник нанес Корсо чистый и точный удар по почкам, охотник за книгами уловил далекий крик боли — у него даже появилось подозрение, что кричит он сам.

В общем, надеяться было не на что, и Корсо покорно закрыл глаза, в ожидании, когда некто перевернет и эту, последнюю, страницу. Он чувствовал прямо над собой дыхание Рошфора, который наклонился над ним и сначала рылся в сумке, а потом со всей силы дернул за лямку, крепко сидевшую у Корсо на плече. Отчего охотник за книгами снова открыл глаза, и в поле его зрения опять попала часть лестницы. Но так как лежал он лицом вниз, и лестница виделась ему горизонтально, словно перевернутая набок, и слегка расплывчато. Поэтому поначалу он даже как следует не разобрал, поднимается девушка или спускается; он только уразумел, что движется она очень быстро, невероятно быстро — длинные, обтянутые джинсами ноги перескакивали через ступеньки, а синяя курточка, которую она сбросила на ходу, летела по воздуху куда-то в угол экрана, сквозь клубы тумана, как плащ Призрака Оперы[131].

Он быстро заморгал, пытаясь лучше разглядеть происходящее, и чуть повернул голову в сторону девушки. Это помогло ему заметить краешком глаза, как Рошфор, тоже перевернутый, подскочил от неожиданности, а девушка, преодолев последние ступеньки, кинулась на него с коротким резким криком, пронзительным и острым, как осколок стекла. Послышался глухой звук — то ли «паф», то ли «тумп», — и Рошфор исчез из поля зрения Корсо, будто его вытолкнуло пружиной. Теперь охотник за книгами мог видеть только опрокинутую пустую лестницу, потом с трудом, плотно прижав левую щеку к каменной плитке, стал поворачивать голову в сторону реки. Картина оставалась перевернутой: с одного бока земля, с другого — темное небо, внизу — мост, сверху — река. Но теперь он, по крайней мере, убедился в том, что девушка и Рошфор были тут. Какую-то долю секунды Корсо видел, как она стояла недвижно, ее силуэт четко вырисовывался в свете мутных фонарей с моста: она стояла, широко расставив ноги и выставив руки с повернутыми вперед ладонями, как будто просила минуты тишины, чтобы послушать далекую мелодию, чьи звуки долетали до нее каким-то особым, неведомым для других путем. Перед ней, уперев одну коленку и кисть одной руки в землю, похожий на боксера, который никак не может решиться и встать на ноги, пока рефери считает: «Восемь, девять, десять», — застыл Рошфор. Свет с моста освещал шрам, и Корсо успел разглядеть на лице врага выражение крайнего изумления, но тут девушка повторила тот же сухой, острый, как кинжал, крик, затем повернулась на одной ноге, а другой без видимых усилий описала в воздухе полукруг и нанесла мощный удар Рошфору прямо в лицо.

XII. Бекингэм и миледи