Клуб Дюма, или Тень Ришелье

Зверь Уроборос[128]

охраняет лабиринт,где ты пройдешь через восемь врат прежде дракона,
который явится на заповедное слово.
Каждая дверь имеет два ключа:
первый — воздух, второй — материя,
но оба ключа — одно и то же.
Материю ты разместишь на кожу змеи
по направлению света с востока,
а в чрево ее — печать Сатурна.
Девять раз отворишь ты печать,
и в зеркале увидишь путь,
и обретешь изроненное слово,
что свет из мрака принесет.

— Ну и как вам? — спросила баронесса.

— Очень будоражит… Но я не понял ни слова… А вы?

— Я уже сказала: не так уж и много. — Она нервно перевернула страницу. — Речь идет о методе, о некоей формуле. Но здесь что-то не так, не так, как должно быть. И я хочу разобраться…

Корсо молча зажег еще одну сигарету. Он уже знал ответ на этот вопрос: ключи в руке отшельника, песочные часы… Выход из лабиринта, шахматная доска, ореол… И так далее. Пока Фрида Унгерн объясняла смысл аллегорий, он обнаружил новые подтверждения своей гипотезы: да, все экземпляры различались меж собой. А он продолжал играть в эту детскую игру — искал отличия в картинках; и ему не терпелось взяться за работу. Но баронесса неотлучно находилась при нем, и это здорово мешало.

— Я бы хотел, — сказал он, — осмотреть книгу поосновательнее, без спешки.

— Да-да, конечно. У меня есть время, и я с удовольствием познакомлюсь с вашими методами работы.

От досады Корсо поперхнулся. Именно этого он и боялся.

— Знаете, мне лучше работается в одиночестве.

Он совершил промах. На чело Фриды Унгерн наплыло облачко.

— Боюсь, я неправильно вас поняла. — Она с подчеркнутым недоверием оглядела холщовую сумку Корсо. — Вы хотите, чтобы я оставила вас одного?

— Я бы осмелился просить об этом. — Корсо сглотнул, стараясь как можно дольше выдержать ее взгляд. — Я делаю конфиденциальную работу.

Баронесса заморгала. Облачко готово было вот-вот разразиться настоящей бурей, и охотник за книгами почуял, что все может полететь к черту.

— Вы, конечно, можете желать чего угодно, — проговорила Фрида Унгерн таким ледяным тоном, что от него могли замерзнуть цветы в горшках, — но ведь это моя книга, и вы находитесь в моем доме.

В такой ситуации любой другой поспешил бы принести извинения и протрубить отбой — любой другой, но не Корсо. Он этого делать не стал. Он продолжал курить и не сводил глаз с баронессы. Наконец лукаво улыбнулся: кролик играет в семь с половиной и хочет попросить еще одну карту.

— Кажется, я неловко объяснил суть дела. — Он так и не успел решить, какую из улыбок нацепить, пока доставал из сумки нечто, очень хорошо упакованное в бумагу. — Мне нужно всего-навсего немного посидеть над книгой, пользуясь моими записями. — Он мягко похлопал рукой по сумке, в то время как другая рука протягивала баронессе сверток. — Посмотрите, все нужное у меня с собой.

Баронесса развернула сверток и молча глядела на то, что предстало ее глазам. Это было издание на немецком языке — Берлин, сентябрь 1943 года, толстый ежемесячник под названием «Иден», орган группы «Идус», кружка любителей магии и астрологии, близкого к правящей верхушке нацистской Германии. Закладкой была отмечена одна из страниц с фотографией: в объектив улыбалась юная, очень красивая Фрида Унгерн. По бокам стояли, держа ее под руки — а тогда у нее, естественно, были целы обе руки, — двое мужчин; тот, что справа, был в штатском. Подпись под фотографией сообщала, что это — личный астролог фюрера и что рядом с ним — его помощница, знаменитая фройляйн Фрида Вендер. Второй мужчина — в очках с металлической оправой — имел смущенный и даже робкий вид. Одет он был в черную форму СС. И без подписи каждый легко узнал бы в нем рейхсфюрера Генриха Гиммлера.

Когда Фрида Унгерн, в девичестве Вендер, подняла глаза от фотографии и их взгляды пересеклись, в ней не оставалось ничего от славной старушки. Но это действительно длилось лишь краткий миг. Затем баронесса спокойно кивнула Корсо в знак согласия, а рука ее старательно выдирала страницу с фотографией и рвала на мелкие кусочки. Корсо же подумал, что даже ведьмы, даже баронессы и старушки, работающие среди книг и цветов, имеют свою цену, как и все в этом мире. «Victa iacet Virtus». А почему, собственно, должно быть иначе? Оставшись один, Корсо вытащил из сумки бумаги и принялся за работу. Он выбрал стол у самого окна и устроился за ним. Открыл «Девять врат» на странице с фронтисписом. Но прежде глянул в окно. У тротуара напротив стоял серый «БМВ»: упрямый Рошфор нес караул. Потом Корсо перевел взгляд на табачную лавку и девушки там не обнаружил.