Клуб для избранных

— Она взволновала тебя, Марк? — Задавая этот вопрос, Кэтлин со страхом ждала ответа. Дженет в роли Венди была неотразима — чувственная, соблазнительная, волнующая. Даже она, женщина, это почувствовала.

— Нисколько, — убежденно ответил Марк.

Лесли не виделась с Джеймсом десять дней, со времени его командировки на Мауи. Из театра они вышли, держась за руки, и так же ехали всю дорогу к ее дому. Оба молчали, вновь и вновь переживая то, что недавно видели на сцене.

«Я, как Питер, живу на Ничьей земле, — думал Джеймс, стискивая руку девушки. — Как и он, я не хочу ее отпускать, хотя знаю, что должен. Когда-нибудь так и произойдет...»

А Лесли в этот момент думала: «Мы ведь скоро распрощаемся, правда, Джеймс?»

В эту ночь, как и в остальные на протяжении последних трех недель, пока роман еще тянулся, Джеймс и Лесли занимались любовью так, словно касались друг друга в последний раз. Казалось, каждый стремится запечатлеть в памяти мельчайшие подробности свидания, чтобы потом вспоминать о них как об обстоятельствах любви, которая была прервана, но никогда по-настоящему не кончалась.

Пятнадцатого декабря, вернувшись домой, Лесли обнаружила у себя Джеймса. Он встал, но не сделал попытки приблизиться к ней. Сердце у нее екнуло, когда она заметила на кофейном подносе крошечный сверкающий ключик, который сама же ему вручила два с половиной месяца назад.

Лесли давно знала, что рано или поздно такой день наступит. Более того — она готовилась к нему. Но сейчас, когда предчувствие стало реальностью, она не смогла сдержаться. Как только горячие слезинки покатились по ее щекам, Джеймс, забыв об обещаниях, данных самому себе, подлетел к подруге и начал ее утешать.

— Прошу тебя, не плачь!

— Извини. Я буду так скучать по тебе...

— Лесли... — прошептал он.

Заранее заготовленные, отрепетированные слова — разумные, взвешенные, мудрые — вылетели из головы у обоих. Драгоценные часы, проведенные вместе, навсегда останутся для них сладким воспоминанием. Но как тяжело расставание! И он, и она молчали, судорожно стискивая друг друга в объятиях. И вдруг, как по команде, отстранились.

— Прощай, дорогая Лесли, — охрипшим от волнения голосом прошептал он.

— Прощай, Джеймс, — сквозь слезы так же шепотом откликнулась она.

Дома Джеймса никто не ждал — Линн улетела в Чикаго. Ее не будет до завтрашнего утра.

Линн... К ней возвратилась прежняя энергия, но она казалась другим человеком — сосредоточенная, постоянно чем-то занятая. По вечерам муж уходил спать, а жена еще долго сидела за столом и что-то писала. Она торопилась — срок, установленный ею самой, неумолимо приближался. К этому сроку должна быть готова очередная книга о Монике — книга, в которой не будет иллюстраций Джеймса. Энергичная, деятельная, любезная Линн. И абсолютно чужая...

Они по-прежнему не занимались любовью. Джеймс относил это за счет ее недавней болезни и надеялся, что, после того как к ней возвратятся силы, они наверстают упущенное. Поведение жены, несомненно, изменилось, и все же, знай она о Лесли, Линн вела бы себя не так. Более агрессивно.

Им бы следовало поговорить. Особенно теперь, когда она выздоровела, а он расстался с Лесли. Только сейчас Джеймс осознал, что за три последних месяца не обменялся с женой и десятком фраз. А ему хотелось былой близости, хотелось снова в нее влюбиться, повторить прежние обещания любви, дружбы и доверия, наполнив их новым смыслом.

Повторный визит в клинику Линн наметила на четырнадцатое декабря. Выйдя из кабинета — врач сказал, что все идет нормально, — она решила, что поговорит с мужем, как только возвратится из Чикаго. Прямо с порога Линн бросилась к телефону и набрала служебный номер Джеймса.

— Что-нибудь случилось? — обеспокоенно спросил он — прежде она никогда не звонила ему на работу.

— Нет, все в порядке. Я только что вошла. Нам надо поговорить, — промолвила она и умолкла, пытаясь собраться с мыслями. Разговор предстоит непростой, но его легче вести по телефону, не видя собеседника. — Джеймс, я знаю, что у тебя есть женщина. Знаю, когда это началось — двенадцатого сентября. До сих пор у меня не было сил обсуждать эту тему, а теперь есть. Я хочу развода. Я больше не могу жить с тобой.

Все это Линн выпалила на одном дыхании. Наступило молчание. Она слышала, как колотится сердце у нее в груди.

— Там у меня все кончено, — наконец раздалось на другом конце провода.

— Разве это имеет значение? — гневно перебила она, только сейчас поняв, что до последней минуты надеялась на лучшее. А он даже не стал отпираться...

— Я люблю тебя.

— Нет, — быстро возразила она, — раз ты мог так со мной поступить.

— Послушай, Линн, развестись мы всегда успеем. Позволь мне поговорить с тобой. Пожалуйста!

— Это бесполезно и мучительно. Ты и так причинил мне боль, Джеймс. Не усугубляй ее...

Эту боль он слышал в ее голосе — результат многих месяцев страдания. Значит, она все знала с самого начала.

— Я сейчас же еду домой. Никуда не уходи!