Клуб для избранных

— Спасибо за все, — сказал Росс, открывая дверцу. — С днем рождения!

Дженет улыбнулась и сделала крошечный, едва заметный шаг вперед. Этого оказалось достаточно, чтобы губы Росса жадно приникли к ее губам, теплым и мягким, а руки обняли стройное податливое тело, полное чувственного желания. Казалось, поцелуй длится век.

— Не хочется уезжать, — с трудом отрываясь от соблазнительного рта, прошептал Макмиллан. — Но надо. До завтра!

Он совсем забыл, что Стейси прилетает не на один день, а на неделю. Во всяком случае, так планировалось. Но ведь планы на то и существуют, чтобы меняться!

Глава 29

Медленно, шаг за шагом Джеймс и Линн снова влюблялись друг в друга. Порой они уверенно продвигались вперед, потому что оба этого хотели, но бывали дни, когда терялось то, что было только что приобретено, и цель казалась совершенно недостижимой.

По вечерам они обычно сидели рядом, держась за руки, и говорили, говорили. Днем, если Линн была дома, Джеймс звонил ей с работы, а когда она улетала с очередным рейсом, разыскивал ее в других городах, и они снова вели бесконечные разговоры.

На Рождество он позвонил ей в Даллас.

— Что случилось? — Ему не понравился голос жены — какой-то тусклый, безжизненный.

— Знаешь, о чем я думала весь день? — вопросом на вопрос ответила она.

— Нет. Расскажи, — попросил он, заранее зная, что не услышит ничего приятного.

— Ты ведь бросил курить из-за нее, да?

Он бы мог возразить, что сделал это не только ради Лесли, но и ради самой Линн. Но она бы все равно не поверила, поскольку давно безуспешно уговаривала его отказаться от вредной привычки.

— Можешь не отвечать. Это и так очевидно. Я весь день думала о вас обоих и злилась. Я не могу избавиться от этого чувства. Вчера мне казалось, что мы чего-то добились, а сегодня я снова очутилась там, где была, — с горечью призналась Линн. «И мне снова хочется уйти от тебя», — мысленно добавила она.

— Я тебя понимаю. Я сам на себя злюсь. Разница между нами состоит в том, что я уверен — больше такого не случится. В душе я это чувствую, но не могу заставить тебя мне поверить.

— Хотелось бы верить... — «Решение надо принять не позднее середины января. От этого зависит многое — моя жизнь, жизнь Джеймса и жизнь невинного существа, которое может пострадать, если я ошибусь». Линн вздохнула. Слишком тяжела ноша. — Давай сменим тему, иначе я сойду с ума.

Они заговорили о посторонних предметах — политических новостях, книгах, погоде. Любой разговор лучше молчания — он сближает.

Прошло три недели. По вечерам они вместе работали над новыми приключениями Моники — Линн писала, а Джеймс рисовал. Все казалось нормальным. Или почти нормальным.

После одного из таких вечеров он днем позвонил ей из офиса. Линн отвечала явно неохотно — он оторвал ее от письменного стола.

— Я тебе помешал?

— Нет. То есть да, — быстро поправилась она. — Еще как помешал, Джеймс! Я тут развлекаюсь с другом детства.

Она сама не заметила, как у нее это вырвалось, и со страхом ждала, что будет дальше. После короткой паузы Джеймс рассмеялся и шутливо пригрозил, что сейчас приедет домой и свернет этому приятелю шею.

В тот вечер, а затем всю ночь они занимались любовью — впервые после злополучного сентябрьского дня. Наутро Линн опять встала с ощущением ненависти к мужу, но чувство это прошло, прежде чем она успела рассказать о нем Джеймсу.

Еще через неделю Линн возвратилась домой вечером. Она отсутствовала два дня — выдался длинный, утомительный рейс. Джеймс сидел в гостиной. Шторы были опущены, отчего в комнате царил интимный полумрак.

Сердце ее учащенно забилось. По телу забегали мурашки от радостного предвкушения. Она сразу догадалась, что он задумал.

— Разденься, — попросил Джеймс, не трогаясь с места. Линн на мгновение закрыла глаза. Это была одна из ее эротических фантазий, которой однажды в порыве откровенности она поделилась с мужем. Смысл был прост — она полностью отдавалась ему, возбужденная его мужскими достоинствами и силой влечения.

Не важно, что она в этот момент делала — писала или стряпала на кухне. Джеймс должен был подойти, вынуть из ее пальцев перо, выключить духовку. Это была часть фантазии: когда им овладевало желание, все остальное переставало существовать. Линн никогда не говорила мужу «нет».

Потом он просил ее раздеться, а сам наблюдал, любуясь ее стройным телом. И вот она уже стоит перед ним обнаженная, загораясь ответной страстью под его страстным взглядом.

Для дальнейших событий существовало несколько сценариев. Иногда Джеймс, по-прежнему одетый, доводил ее до полного изнеможения. Иногда он тоже раздевался, но любил ее медленно, умелыми ласками гася ее нетерпение. А иногда жадно набрасывался на жену, как будто они только что встретились после долгой разлуки.

Выбор был за ним. Это тоже составляло часть фантазии — делать все так, как хочется ему. Джеймс контролировал ситуацию, а Линн с готовностью подчинялась, потому что любила и доверяла ему.

— Разденься, — повторил он.