Клуб любителей фантастики 1963-64

— Это не Глориан. Он поручил мне узнать, что насчитала машина.

— Будь она проклята, ваша задача! Из-за нее опять целые сутки простоя!

— Почему? — удивился я.

— Машина поломалась.

— Непонятно. При чем здесь задача?

— А при том, что машина всякий раз ломается, если задача не имеет решения. Вы разбираетесь в математике? Есть задачи, которые не имеют решения. При помощи этих задач проще всего ломать электронные и счетнорешающие машины. Глориан должен был бы это знать.

Эрик еще долго и сердито говорил, но я уже его не понимал.

— Юджин уходит от меня сегодня, — хладнокровно заявил Роберт, когда я появился у столика. — Это даже хорошо, что так быстро и просто все получилось. Мы никогда не понимали друг друга.

Он пил коньяк маленькими глотками и запивал его кофе.

— Роберт, а тебе не кажется, что иногда и ты не все понимаешь?

— Каково оптимальное решение задачи?

Я сел.

— Тебе сообщили, каково решение задачи об оптимальной автоматизации? — спросил он. Голос его был холодным и официальным.

— Такого решения не существует.

Роберт нахмурился. Я повторил:

— Такого решения не существует, и поэтому машина поломалась.

— Ты не шутишь?

— Нисколько. Я хочу коньяку.

Мы долго сидели молча. За окнами сгущались сумерки. Кафе клуба «Мальта» постепенно наполнялось народом. Кто-то включил проигрыватель «Ипок», и он, точь-в-точь как джаз Сиди Вайля, исполнял популярные мелодии и танцы. Оркестра не было. Музыка струилась из тайников стеклянно-проволочной души полированного черного ящика. Он стоял на красном коврике посредине пустой эстрады. Роберт пристально посмотрел на этот ящик и сказал:

— За тридцать лет я ни разу не ошибался. Конечно, в математике. Жизненные просчеты — это другое дело…

Я пойду подышать свежим воздухом.

Я не помню, сколько времени я слушал мертвую музыку.

На следующее утро я прочитал в газетах то, о чем я говорил в начале этого повествования.

Роман Подольный НЕИСТОРИЧЕСКИЕ РАССКАЗЫ

Техника — молодёжи № 5, 1964

Рис. Р. Авотина

ПРЕДЕЛЫ ФАНТАЗИИ

Разговор шел на английском языке — из уважения к младшему гостю. Невзирая на то, что этот нищий полу-юноша-полумальчишка, назвавшийся гражданином Соединенных Штатов, был подобран хозяином дома несколько часов назад на Фонтанке.

И молодой князь из рода Одоевских, Рюрикович, бывший познатнее самих Романовых, богач, писатель и философ, чувствовал себя преотлично в застольной беседе с заокеанским побродяжкой, как и третий сотрапезник, провинциальный профессор лет тридцати пяти. Тот, впрочем, больше слушал, с явным удовольствием поглядывая на спорщиков.

— Я утверждаю, — князь, разгорячась, пристукнул по столу мягкой, но сильной рукой, — человеческую фантазию больше всего прельщает неземное! Мистика — потребность человека. Пусть родится из перстня сильфида, пусть привидение неслышно пройдет по обжитым и привычно банальным комнатам. Ах, общение с духами — общая страсть наша! Пусть же читатель встретится с ними если не в жизни, то в книгах.

Американец взял бокал… и неожиданно отставил.

— Что ж, ваш путь, может быть, где-то и пересечется с моим. О, эти тайны неземного! Но думали ли вы, что несравненно больше скрыто в земном? В человеке и в том, что его окружает? Вот ваш чубук, князь… разве вы не отличите его среди тысячи таких же? Вы наложили на него свой отпечаток, вступили с ним в какую-то связь. Так представьте древний род, из века в век живущий в дряхлом замке. Замок стал не только родным. Он проникся жизнью бесчисленных поколений. И в час смерти последнего представителя рода рушится… Или другое… Жена художника должна умереть, когда он положит последний мазок на ее портрет… чтобы жизнь таинственно перешла от человека к изображению. И это еще не все. Раскрыть фантастические глубины души… Я это сделаю, не будь я Эдгар Аллен По из Балтиморы!

Князя явно покоробило. Но он был хозяином. И, смягчая взгляд, он повернулся к их общему слушателю.

— Ну, а вы, профессор, что скажете о нашем споре? Что вы думаете о предмете фантазии?

— Не знаю, что и ответить вам, дорогой Владимир Федорович. Сей предмет довольно далек от меня. Более интересна мне реальность. Сейчас меня занимает вот что. Смотрите, — профессор взял лист бумаги и карандаш, быстро и удивительно точно провел от руки прямую линию, поставил рядом точку, — кажется, через эту точку вопреки Эвклиду можно провести не одну, а по крайней мере две прямые, параллельные данной. А выводы из сего…

— Ну, это уж вы чересчур! — воскликнул американец.

— Хватили, батюшка! — эхом отозвался князь. — О выводах еще говорите! И у фантазии должны быть пределы, господин Лобачевский!

НАЧАЛО ОДНОЙ ДИСКУССИИ

Опилки, которыми был усыпан пол кабачка, едва виднелись из-под покрывавших его тел. Еще бы — шел уже третий час пополуночи, а сэр Фрэнсис Дрейк вернулся из Виндзорского дворца, где был принят королевой еще в середине дня. А завтра во главе своей эскадры великий пират и мореплаватель уходил в Вест-Индию.