Клуб любителей фантастики, 2016

Конечно, только к эдисониадам дело не сводилось. Например, британско-американский фантаст Уильям Ричард Брэдшоу (1851–1927) в своём романе «Богиня Аватабара» даёт описание совершенно невероятного мира, одновременно напоминающего что-то среднее между перенесённым в викторианскую эпоху путешествием Гулливера, марсианскими опусами Берроуза — и… «Плутонией» Обручева (все приключения происходят не на иной планете, а внутри полой Земли, куда попадает экспедиция на пути к Северному полюсу). При этом он чрезмерным изобретательством не увлекается, но как «деталь фона» в Аватабаре присутствуют страусообразные шагоходы и крылатые экзоскелеты-махолёты: не орнитоптеры, но с «крыльями мотыльков». Движет их не пар и не электричество, а некая высокоэнергетическая абстракция, напоминающая скорее холодный термояд, — конечно, не в современном понимании, а так, как это виделось в последние годы XIX в.

Впрочем, поискам «альтернативных источников энергии» уделяли особое внимание многие авторы даже из числа очень известных. Наибольшую оригинальность в этом смысле проявил, пожалуй, Натаниэль Готорн, ещё в 1840-х гг. написавший рассказ «Творец красоты» — про механическую бабочку, которая, хотя и была творением рук искусного часовщика, порхала не при помощи пружинного механизма, а под воздействием положительных эмоций: восторженного внимания ценителей прекрасного, детского восторга… И вот она уже почти совсем накопила в своих загадочных аккумуляторах достаточный заряд, чтобы взмыть ввысь, и там, перейдя на подпитку за счёт «всемирного эфира», обрести бессмертие, — как вдруг грубые эмоции завзятого материалиста портят всё дело.

Киборги (мозг разумного существа, пересаженный в тело инопланетного робота) из романа Нейла Роберта Джонса «Спутник Джеймсона» (1931) пребывают словно бы «на грани» между старой и новой фантастикой. С одной стороны, в них ещё есть что-то от уэллсовских марсиан, представляющих собой единый комплекс из человека и боевого треножника; с другой — они оказали большое влияние на Айзека Азимова. Любопытен совершенно рациональный «принцип кентавра»: ходовая часть — четвероногая, а «руки»-щупальца размещены в верхнем отделе тела.

Однако едва ли стоит упрекать предков в отказе от принципов научности. Им-то рассуждения о «духовной», нематериальной энергии отнюдь не мешали двигаться вперёд, открывая новые рубежи: в науке, технологии, литературе, да уж и духовности как таковой, что бы под ней ни понимать. А вот сможем ли мы такое сказать о себе и о своей эпохе?.. ^ТМ

Валерий ГВОЗДЕЙ ВОЗМОЖНЫ СБОИ

техника — молодёжи || № 7–8 (1000) 2016

На тыловом экране тусклое пятнышко, едва различимое.

Это Плутон, когда-то лишённый статуса планеты, а затем вновь им наделённый.

Еле ползёт.

Чем дальше от Солнца, тем медленнее движение планет, летящих по орбите, поскольку слабее действие гравитации.

Бог с ним, с Плутоном. Есть зрелища поинтереснее. Лишь переключиться.

Невооруженным взглядом с Земли можно увидеть около двух с половиной тысяч звёзд яркостью примерно до шестой звёздной величины. Конечно, при наличии хорошего зрения.

Совсем иначе — в космосе.

Фокус телескопа установлен на бесконечность. И показывает чудеса.

Кластер молодых звёзд, сверкающих подобно россыпи драгоценных камней, оттенённых вихрящимися облаками космической пыли.

Звёзды голубые, облака багровые, зеленовато-бурые, какие-то ещё.

Сменим картинку.

Пурпурное складчатое кольцо, будто из бархата, зависшее в пространстве. Это газовый пузырь диаметром в 23 световых года. Последствие взрыва сверхновой 500 лет назад. Впечатляет, что и говорить.

Время текло незаметно…

В обсерваторию вошёл капитан, невыносимо элегантный в своей белоснежной форме. Я, к сожалению, постоянно забываю, как зовут мужественного красавца.

Посмотрев на мои занятия, он решил прокомментировать:

— Снимки обработаны спектроскопом. Красиво, да? Синий цвет — кислород. А красный — сера. Зелёный — водород.

Бортовой компьютер искусно расцвечивал изображение туманности на основе данных о спектре элементов, составляющих наблюдаемый объект.

Капитан, помолчав, добавил:

— Койпер, Оорт — позади. Вышли за пределы эклиптики, за пределы гелиосферы.

Хорошая новость.

В пределах эклиптики свободный водород менее разрежен, нежели в открытом космосе. Такой свободный водород мог стать причиной аварии, даже гибели корабля.

И поэтому эксперимент проводится в открытом космосе.

— Ну что ж, — сказал я, вставая. — Пошлите запрос на Землю. Требуется подтверждение.

Земля очень далеко.