Клуб любителей фантастики, 2018

— Нет, спасибо. — Абориген вытащил из моторных недр измазанные в смазке руки и с грохотом захлопнул закрывающую его крышку. — Я все уже исправил.

— В таком случае, всего хорошего, — сказал Алуф, надеясь, что правильно составил прощальную фразу. Обычно говорили: «до свидания» или «пока», но эта также фигурировала в лексиконе местных, хотя и не часто. Он повернулся. собираясь уходить, как вдруг абориген окликнул его:

— Эй. приятель! Ты в город? Могу подвезти.

— Было бы неплохо. — обрадовался Алуф. Перспектива трястись в этом железном ящике ему не улыбалась, однако так он смог бы сэкономить силы и наладить первый контакт с жителями этой планеты. Такую возможность упускать было нельзя.

— Тогда садись.

Вспомнив, как надо залезать в это механическое чудище, Алуф открыл переднюю дверцу, пригнулся и достаточно ловко плюхнулся на сиденье. Абориген тем временем вытер руки куском материи и уселся рядом, втиснув свое брюхо в промежуток между креслом и торчащим рулевым приспособлением.

— Ну-ка. — Абориген проделал какие-то манипуляции, после чего изнутри машины раздался скрежет, сменившийся басовитым урчанием заработавшего мотора.

— Порядок!

Машина тронулась, и. как ни странно, довольно плавно покатила по дороге,　и совсем при этом не дребезжа. Ехать оказалось даже приятно, и Алуф поймал себя на том, что получает от этого удовольствие.

Несколько минут они ехали молча, затем абориген поинтересовался:

— Ну и как тебе первые впечатления от Земли?

— Ничего, — беспечно ответил Алуф. — Я…

И осекся.

— Простите, что вы сказали?

— Все нормально, приятель. — сказал абориген. — Успокойся.

Алуф весь сжался.

— Я нас не понимаю.

— А я думаю, что ты прекрасно понимаешь меня, кандидат Алуф, — спокойно проговорил абориген, вертя свое рулевое приспособление. — Я думал, ты появишься раньше. Всю ночь проторчал на дороге, поджидая тебя. Не очень-то ты торопился сюда, а?

Алуф совсем растерялся. Понимая лишь то, что его инкогнито раскрыто, он мысленно набрал код вызова транспортного кольца, однако абориген сразу пресек эту попытку:

— Можешь не стараться. Кольцо заблокировано. Так что сиди и не дергайся.

— Кто вы? — выдавил из себя Алуф.

— А ты не догадываешься?

— Так вы тоже… перетекатель? Абориген усмехнулся.

— Разумеется.

— Тогда я ничего не понимаю, — сдался Алуф. — Насколько мне известно, на этой планете не должно быть никого из перетекателей, кроме меня. Это закрытая зона. Как вы тут оказались?

— Правильнее сказать: зачем? — поправил его лжеабориген. — Адаптация. Должен же кто-то помочь тебе обосноваться в этом мире.

— Обосноваться? Подождите-ка, — затряс головой Алуф. — Я не должен тут обосновываться. Это не входит в программу шестнадцатого этапа проверки. Я просто…

— А это и не проверка, приятель, — заметил лжеаборигеи. — Нет никакого шестнадцатого этапа. Проверку ты уже прошел. А планета и вправду закрыта, только по другой причине — это карантинная планета.

— Карантин? — переспросил потрясенный услышанным Алуф. — Вы　хотите сказать, что я мог принести с собой заразу с одной из пятнадцати планет. Но телеметрия ничего не обнаружила.

— В биологическом плане — нет, не бойся. Дело в другом. Самый страшный вирус, который разведчик может принести с собой, — это вирус чужого разума. Вот его-то и следует выявить.

— Я и не подозревал о таком, — медленно проговорил Алуф. — И что, он настолько опасен?

— Еще как! — заверил его лжеабориген. — Те изменения, что, возможно, произошли в твоем сознании после стольких этапов проверки, несут в себе чудовищную разрушительную силу. Хуже всего то, что опасность они представляют не только для их носителя, но и для окружающих его перетекателей. Сознание не должно претерпевать никаких изменений, даже самых незначительных — это непреложное условие, обеспечивающее целостность, а следовательно, и здоровье каждой отдельной личности, и всего нашего общества в целом. А кандидат, чьи навыки во «вживлении» в чужой разум еще недостаточно отработаны. подвержен опасности заражения как никто другой.

— Ни разу не слышал, чтобы подобное происходило с кем-нибудь.

— И не услышишь. Такие случаи держатся в строжайшем секрете.

— Значит, карантин. — Алуф помолчал, обдумывая свой положение, потом спросил. — Где я буду содержаться?

— Содержаться? — Лжеабориген рассмеялся. — Первое время поживешь со мной, а потом — сам решай. У тебя полная свобода передвижений… в пролетах планеты. Тестировать твой мозг мы можем и дистанционно.

— Значит, вся моя подготовка — трансформация, познание особенностей мышления, психология людей, их жизненный уклад, языки и прочее — впустую? Лишь для того, чтобы не быть затворником?

— И да и нет. «Вживление» в разум людей — необходимость. У него есть одна интересная особенность: на его фоне, или, вернее, под его воздействием изменения в нашем разуме выявляются легче всего. Удивительно, но это факт. Ну, и, конечно, адаптация,　куда же без нее. Не будешь же ты, действительно, столько времени сидеть за глухими стенами.

— А сколько продлится карантин? — спросил Алуф и только тут заметил, что они уже въехали в город и движутся по одной из его улиц.