КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ ФАНТАСТИКИ, 2022

Солнце — как прожектор, включённый на полную мощность, золотисто-жёлтые лучи его лезут под неприкрытые очками веки, путаются в волосах, тёплым, бархатным венком сплетаясь в районе макушки, щекочут за шиворотом — струйками солёного пота. Я иду по полю, бескрайнему, зелёному, ветром колышущемуся полю, иду, затем — бегу, как бегал, наверное, только в детстве, и тень моя, ломкая, грифельно-серая, сплюснутая солнцем полуденная тень — бежит за мною следом, подметая собой высокую луговую траву. Впереди озеро — великанское зеркальце, забытое на краю поля, и высохшие икебаны камышей поют ему шуршащую песню, и ветром морщится озёрная гладь. Я опускаюсь на колени, зачерпывая горсть воды, жадно пью, мою холодом разгорячённые щёки. У воды — острый металлический привкус, словно проволокой между зубами, словно колкие жала тока под языком.

Я запрокидываю голову вверх, туда, где в бело-дымчатом небе бегут наперегонки облака, и ветер толкает их в мягкие ватные спины. Туда, где, пружиня соплами от облаков, взмывают в небо космические корабли далёких земных космодромов. Туда, где запертым в стальных корабельных утробах пилотам грезятся сны — о солнце, озере и зелёной траве, прорастающей под крыльцом моего старого дома.

Андрей АНИСИМОВ Основное правило

Техника — молодёжи // № 1’2022 (1080)

Рис. Геннадия ТИЩЕНКО

Каждая вылазка наружу отнимала у него уйму времени и добавляла к уже имеющейся достаточно богатой «коллекции» синяков и порезов новые: неизбежное следствие пребывания среди крайне агрессивных для человека форм жизни. Планета, казалось, взимала с него определённую плату за то, что он ходил по её поверхности и пользовался её ресурсами. Впрочем, ресурсами — громко сказано. Он брал только воду, но и за неё приходилось платить. Потом и кровью. Он торчал в этом богом забытом мире уже без малого три месяца, однако накопленный за это время опыт мало помогал. Каждый раз тот подбрасывал человеку какой-нибудь новый сюрприз, к которому он был не готов. И брал с него положенную мзду.

Сегодняшний день не был исключением, хотя в этот раз Антон прокололся на прозаическом «молотобойце». Вся беда была в том, что он его не заметил.

Он уже почти добрался до ручья, когда средь плотной завесы серых нитяных листьев паучьего дерева, неожиданно наткнулся на знакомые змеевидные ветви, с поднятыми вверх шишковатыми наростами-кувалдами. Прежде, чем Антон успел хоть что-то сделать, покрытые характерным узором ветви ослабли, точно из них выдернули какой-то стержень, и тяжёлые наросты обрушились на него.

Удар пришёлся в левое плечо и, вскользь, в грудь, и был такой силы, что Антон рухнул на землю, как подкошенный.

Куст между тем не остановился на достигнутом. Сбив с ног человека, он снова начал поднимать наросты, намереваясь, видимо, довершить начатое ещё одним ударом. Дожидаться продолжения Антон не стал. Морщась от боли в ушибленном плече, костеря на чём свет стоит местную флору и собственную невнимательность, он оттолкнулся ногами от вылезшего из-под земли корневища, стараясь убраться подальше от агрессивного растения, а когда это не получилось, выхватил пистолет и всадил заряд в ближайшую ветвь. Та мгновенно скрючилась, разбрызгивая вокруг бурый, неприятно смахивающий на кровь, сок и бессильно обвисла, уронив наземь «кувалду». Ещё пара выстрелов лишила куст и оставшихся «кувалд». На этом схватка завершилась.

Кряхтя и постанывая, Антон поднялся на ноги и принялся ощупывать плечо. Плечо болело, но, судя по всему, обошлось без серьёзных повреждений. Расстегнув ворот комбинезона, он заглянул под ткань. Кожа в том месте, куда угодила «кувалда» покраснела, превращаясь в солидной величины гематому. Будет здоровый синяк. На его счастье, «молотобоец» попался совсем ещё молодой, двух дней отроду, не больше. В противном случае так легко бы он не отделался. Взрослые кусты держали на себе по дюжине «кувалд», да и размер и вес у них были куда солиднее. Удар каждой такой мог запросто пробить ему голову или сломать кость. Он уже видел, на что они способны.

И всё равно, попасться «молотобойцу»… Надо же так лопухнуться!..

Подвигав рукой, Антон сунул пистолет в кобуру и хмуро оглядел поверженное растение. Из перебитых ветвей хлестал сок, а к лишённой своей защиты нежной сердцевине уже подбирались невесть откуда взявшиеся «крысы». Стрекоча, словно кузнечики, зверьки покружили немного вокруг разбросанных ветвей и «кувалд», словно проверяя, нет ли тут какого подвоха, после чего, осмелев, набросились на сердцевину всей гурьбой. Стрекотание их сразу смолкло, сменившись аппетитным чавканьем.

— Так тебе и надо, — бросил Антон, обращаясь к поедаемым «крысами» останкам. — Я тебя не трогал. Ты начал первым, сам виноват.

Звук человеческого голоса на миг отвлёк зверьков от трапезы. Зыркнув на него чёрными бусинками глаз, они выдали дружное «чирик-чирик», и снова взялись за еду.