Клуб масок. Взросление Ское [litres]

Ское же раздумывал над словами Вадима. Выдумка? Вся его жизнь – выдумка? Ну, может, не вся, а крупный кусок жизни. Тот, где синеволосые волшебницы гуляют по городу, где козы испуганно прячутся в арках, где неведомый клуб масок образовывается на безымянной улице в пустом дворе лишь для того, чтобы несколько стихотворцев продекламировали друг другу свои опусы, умудрившись не раскрыть своих лиц.

Но что, если это и есть его жизнь? Он не Питер Пэн. И он не принц. Он парень из Швеции, мечтающий стать режиссером. Но все это – дожди, маски, козы, нарисованный простым карандашом город – серый, растушеванный дымом Магнитогорск, трамваи, увозящие неведомо куда, – его жизнь. Настоящая. Не придуманная, как сказал ему Вадим. Просто она у него такая – забавная и своенравная, немного сумасшедшая и хрупкая, как капля дождя в полете. Капля приземляется, разбивается на водяные осколки, смешивается с осколками других разбитых капель, собирается в лужу, чтобы отразить в себе синеющее после непогоды небо.

Такая у него жизнь. И другая, более нормальная, ему не нужна. Что ему действительно нужно, просто необходимо, так это…

Ское приоткрыл окно, и сразу воздух, надутый как парус, внес в комнату несколько капель – подарок дождя. Капли легли на письменный стол блестящими крапинками.

…снять фильм. Такой же безбашенный, как его жизнь – с любыми козами, которые захотят быть в кадре, с облаками, с хмурым и ясным – но настоящим, не бутафорским – небом, с мокрыми серыми дождями и сухими карими листьями. И с музыкой.

44

– Хорошо провел время?

Вадим снял куртку и прошел в столовую, проигнорировав вопрос отца.

– Есть хочу ужасно.

Он опустился на один из многочисленных стульев, расставленных вокруг длинного белого обеденного стола.

– Что у нас на завтрак?

– Поищи сам в холодильнике, – буркнул отец.

– Почему ты не на работе?

– Уже ухожу.

– Меня мог бы не ждать. Я уже большой мальчик. И еще у меня есть специально обученный ключ, чтобы я сам, без твоей помощи, мог попадать в дом. Это у меня лет с десяти. Хорошая вещь, нужная.

– Не дерзи. Я полночи из-за тебя не спал.

– Я тоже не спал полночи. Правда, в моем случае это было скорее приятно.

– Прекрати паясничать! Твоя личная жизнь меня сейчас волнует меньше всего.

– Что же тебя волнует?

Алексей Викторович вздохнул.

– Я устал быть третьим в ваших ссорах, Вадим.

– Не понимаю, о чем ты.

– Понимаешь. Ты уже взрослый. Вы оба взрослые, чтобы разобраться с этим самостоятельно, один на один.

Вадим поднялся со стула и подошел к холодильнику.

– А Нина сегодня не работает? Может, она сделает мне яичницу?

– Не меняй тему.

– Помнится, ты собирался в офис.

Вадим вытащил из холодильника кусок сыра, масленку и закрыл дверцу.

– Мы с твоей мамой решили конфликт, можно сказать, полюбовно. Развелись без скандалов.

– Развелись полюбовно – это как-то несовместимо.

– Вадим, будь хоть немного серьезней.

– Серьезней?

– Поговори с ней.

– По-твоему, отпустить эту… к любовнику, с которым она тебе изменяла сколько-то там месяцев или, не знаю, может быть лет, – это быть немного серьезней? Это по-взрослому, да?

– Вадим, успокойся.

– Это просто лицемерие. Ты сделал вид, что все хорошо. Я не такой лицемер, как ты. У меня не получится.

– Прикуси язык, Вадим!

– Я всего лишь честен. Ты лицемер. А она…

– Помолчи, – угрожающе тихо сказал Алексей Викторович. Он стоял, уперев кулаки в столешницу, и смотрел куда-то вниз.

Вадима поразила догадка.

– Она здесь?

Отец промолчал. Даже не поднял глаза на него.

– Она все еще здесь?!

Вадим выбежал в коридор.

– Выходи, – сказал он громко. Алексей Викторович очень быстро оказался рядом, попытался взять его за локоть, но Вадим вывернулся. – Выходи! Хотела на меня посмотреть? Вот я!

– Не будь психом, Вадим. Она…

Но Алексей Викторович не успел договорить. Из гостиной показалась Марина Алексеевна. Она не решилась покинуть комнату полностью и так и осталась на пороге.

– Убирайся…

– Сынок, я соскучилась.

– …из нашего дома!

– Позволь мне…

– Убирайся, я сказал! – крикнул Вадим.

– Давай поговорим, пожалуйста.

– И не возвращайся больше!

– Сынок…

– Уходи!

– Я люблю те…

– Вон отсюда!

– Вадим, ты перегибаешь палку. Остынь, в конце концов! – вмешался отец, но Вадим продолжал в запале:

– Или уйду я! Насовсем! Выбирай.

– Бразильский сериал какой-то, – вздохнул Алексей Викторович.

Марина Алексеевна больше ничего не сказала. Она резко кинулась в прихожую. Руки тряслись, она с трудом натянула сапоги и выскочила за дверь.

– А ты?! – Вадим развернулся к отцу. Взгляд его был злым. – С ней заодно!

– Вадим, она тебе не враг.

– Устроил западню для меня в собственном доме!

– Откуда в тебе столько ярости?

– Ненавижу тебя!

– Невозможно ненавидеть всех. Даже у тебя не получится. Когда-нибудь ты…

Вадим не стал слушать, что произойдет когда-нибудь. Он, как и мать, выскочил из дома.

45

Вадим брел, не разбирая дороги. Просто шел пешком. Давно он столько не ходил. Вместе с ним шел дождь, но Вадиму было все равно. Он даже не замечал, что насквозь промок.

Когда ему надоело идти – просто наскучило, – он сел на скамейку. И долго сидел. Не смотрел по сторонам, а смотрел только себе под ноги.