Клуб мотористов, крюк на крыше и почтмейстер

Но, надо было соображать … Ухаживать за возможной преступницей – такого опыта у него ещё не было. Но, по росту, ей как раз в форточницы- ему девушка едва до плеча достаёт. И ножка маленькая, как раз по размеру, что ему Стабров показал на отпечатке из квартиры Пфальца.

«Ладно, ничего не поделаешь. Не убегать же? – сам себя убеждал полицейский надзиратель, – Сергей Петрович же живёт с татаркой, и ничего. А не венчаны. А сам -то! Редкую неделю в монастырь молиться не ходит»

Как известно, лучшее оправдание для себя – это чужие грехи. И, Минакову стало куда легче на душе. Тем временем, прекрасное представление заканчивалось, играла музыка. Рядом, на свободное сидение присела девушка, и Минаков встал, и пересел, освобождая проход.

Он пока так и сидел, ожидая акробатку. Не уходила и барышня. Чудесное платье , с потрясающим рисунком, украшение на шее, волосы уложены в прихотливую прическу. Она как –то мечтательно смотрела на арену.

– Вы тоже не хотите уходить? – вдруг заговорила незнакомка, – здесь очень красиво!

– Да, – неловко проговорил и закашлялся Минаков.

– Так вы меня вправду не узнали? – засмеялась она, – я пришла. Или мне лучше уйти, раз вы не так меня представляли?

Нежданный ухожёр собрался с силами, ещё раз посмотрел на такое милое лицо рядом, и выдал как на духу. почти честно:

– Александр Владимирович Минаков, служу в Дворцовом Департаменте.

– Людмила Дрёмова, – назвалась красавица, – лучше Люся.

Было уже поздно, солнце садилось, все вызолачивая всё вокруг. Они прогуливались по кольцу бульваров. Вечер заканчивался прекрасно, после легкого ужина в кафе Минаков поднял руку, останавливая извозчика.

Даже служащий сыскной полиции в обществе прелестной барышни теряет некоторую бдительность. Только молниеносная реакция спасла уже почти проваленное дело. Господин Минаков в силу своих должностных обязанностей был знаком едва не с половиной московских кучеров.

И этот, Митрич, украшенный бородой размером с лопату, уже открыл рот, собираясь громогласно поприветствовать полицейского надзирателя. Лишь кулак, незаметно для дамы показанный Александром Владимировичем, заставил сходу смолчать раззадорившегося знакомого.

Минаков подсадил девушку, и сел рядом сам. Людмила тоже была в хорошем настроении, и, улыбнувшись, сказала :

– Здесь недалеко, я скажу…

Полицейский просто буравил взглядом спину кучера, и тот, словно умел мысли отгадывать, помалкивал всю дорогу. Но вот, повозка остановилась.

– Вот, здесь наши комнаты, на третьем этаже. Провожать не надо!

Красавица выпорхнула из экипажа, подобно летней бабочке, слетевшей с цветка. Александр Владимирович молчал, видно, замечтавшись.

Теперь Митрич обернулся на Минакова, и только покачал головой.

– Домой вас что ли, вашеблагородь?

– А ты что, знаешь где я живу? – деланно удивился собеседник, снимая канотье.

– Так, значит, и не сказали, из какого ведомства?

– Нет, Митрич. Пока не смог.

– А барышня, видно, хорошая…

Минаков так и не сказал ни слова всю дорогу, пока его не довезли до Большого Каретного. Ничего не мог сказать. Молчаливо расплатился с Митричем, и поплёлся домой. Нет, скажем, поговорили они с Людмилой о многом, сказала она и о своих братьях. Харитоне и Осипе. И о тётке, молочнице Зое Павловне, тоже Дрёмовой. А он-то, что должен был делать?

Пенка с молока

На следующий день Минаков, сидя в кабинете начальника, молчаливо и глубокомысленно катал карандаш по стеклу рабочего стола. Девяткин, достав блокнот, проверял записи о вчерашней работе, иногда посматривая на товарища.

– Тебе помочь? – не выдержал Андрей Сергеевич.

– Чем?

– Да карандаш покрутить.

В ответ тот лишь усмехнулся, но не криво или зло, а как-то по- хорошему. Девяткин аж оторопел. Неужто и этот в религию ударился? Ну там, вместе с Стабровым по церквям ходить. Нет, ну он -то, понятно, в ашрам исключительно к Екатерине Александровне ходит, а не там бдения устраивает с Виджаем Сингхом, ну этим, Димой Гамалеевым. Правда, и с Костиком Смурным там весело бывает…Правда вот, зимой у Минакова жена умерла, так что хорошо, если оживать начал, да с людьми больше общаться.

Но тут дверь хлопнула, и наконец заявился начальник, одетый так сказать в полевую форму- спортивный пиджак, галифе и ботинки с гетрами. Кожаную куртку повесил на вешалку, рядом, словно волшебству, очутилась и кепка.

– Доброе утро, Андрей Сергеевич, – и пожал руку одному, – Александр Владимирович, – и другому.

За что ещё любил Девяткин шефа, так за отсутствие чинодральства. Сразу видно, морской офицер, никаких тебе благородий, а всё по- имени отчеству.

– Ну чего? Как прошло? Рассказывайте по порядку. Начинайте вы, Андрей Сергеевич.

Девяткин чинно открыл блокнот, и подробно доложил о молочнице Дрёмовой. То что женщина общительная, работящая. Прислуга пяти окрестных домов с ней ладит. Молоко хорошее, не балует, не разбавляет водной . Известно, что её племянники служат в цирке.

Сергей Петрович призадумался, делал пометки в своей тетради, затем поднял голову на Минакова. Тот отчего-то вскочил, затем сразу сел.