Клуб одиноких сердец

Она захлопнула дверцу машины, откинулась на мягкое сиденье и взглянула на свое отражение в зеркале заднего вида. «Интересно, — подумала Лу, — что такого увидела во мне та блондинка с короткой стрижкой».

25

Мартин надеялся, что Руби поступает правильно. Внимательно слушая ее доводы и логические обоснования необходимости поездки в Боулдер, он кивал и поддакивал, но не мог отделаться от мысли, что есть вещи, которые следует оставить в прошлом. И чем бы ни закончилась встреча с Баркерами, она наверняка растревожит впечатлительную натуру Руби. В этом Мартин не сомневался.

Но больше всего его волновало и смущало, что Розалия Баркер не знает истинной причины интереса Руби к их семье. И Мартин, и Лу не раз советовали Руби написать еще одно письмо и откровенно все рассказать. Так будет гораздо разумнее и, безусловно, честнее. Однако Руби придерживалась иного мнения.

«О таких вещах в письме не расскажешь», — категорично заявляла она. Мартин снова и снова пытался убедить Руби не действовать сгоряча. Даже когда она позвонила из аэропорта с напоминанием о цветах, которые Мартин должен был поливать в ее отсутствие, он не удержался и предложил еще один вариант: «Ты могла бы послать ей коротенькое письмо из отеля». Но Руби была непреклонна и повторяла, как заклинание: «Об этом я должна сообщить им лично, глаза в глаза».

Как о несчастье, подумал Мартин.

В кино такие идиллии случаются: братья и сестры находят друг друга после многолетней разлуки, плачут, смеются, обнимаются, и наступает хеппи-энд — все пьют шампанское за воссоединение семьи. В жизни все намного сложнее. Семьи бывают разные. И кому, как не Мартину, знать — наличие общих генов отнюдь не гарантирует любовь родственников.

Прощаясь с Руби, Мартин поклялся не оставить без внимания ее ползучие растения и от всего сердца пожелал подруге удачи, но сам никак не мог избавиться от дурных предчувствий.

Мэри храпела в соседнем кресле. Она панически боялась летать и поэтому накачалась шампанским еще в аэропорту. «Запей пару таблеток снотворного хорошей порцией спиртного — не менее чем полбутылки, — и трансатлантический перелет в буквальном смысле пролетит как одно мгновение», — поучала она.

Но Руби не стала глушить себя алкоголем и снотворным, сказав, что желает насладиться картиной мира, открывающейся с десятимильной высоты. Однако уже над Гренландией пожалела, что не последовала совету начальницы. Страх, липкий и ползучий, все больше охватывал Руби. Что она делает? И зачем? Вся ее затея от начала до конца — сплошное безумие или хуже — ужасная, роковая ошибка.

Руби не помнила, когда мама и папа сказали ей, что они ее приемные родители. Но зато она очень хорошо помнила тот день, когда ее одноклассники узнали, что она приемный ребенок.

Однажды мисс Мейфилд рассказывала ученикам о жизни их африканских сверстников и предложила взять шефство над бедными детишками. План был таков: собрать старые игрушки, ненужные книжки и послать все это добро в далекую Африку как подарок к Рождеству. Элейн Робертс спросила, что означает «взять шефство». «Это все равно что подобрать брошенного котенка или пригреть сироту», — ответила мисс Мейфилд и по какой-то неведомой, ей одной понятной причине в качестве наглядного примера привела историю Руби. Класс с жадным любопытством выслушал повествование о том, как настоящие мама и папа Руби отказались от своей дочки, потому что не могли заботиться о ней, и попросили отдать девочку в другую семью. Увы, несмотря на все старания мисс Мейфилд объяснить, что Руби теперь настоящая родная дочь Тейлоров, ее уже к полудню окрестили ублюдком, а Элейн Робертс с полной убежденностью заявила, что рано или поздно явятся люди из сиротского приюта и заберут Руби обратно.

Жизнь превратилась в ад. Руби очень хотелось спросить у родителей, не собираются ли они возвратить ее в приют, но подойти к ним с таким вопросом она не решалась. Через несколько дней новость облетела всю школу и дошла до класса, где училась Линда. Карина Поуп сказала, что Руби и Линда ненастоящие сестры, за что и получила от Линды сокрушительный удар кулаком в челюсть. Обеих сестер Тейлор выгнали с уроков.

Дома мама посадила Линду на кухне и рассказала ей историю с удочерением Руби. Для мистера и миссис Тейлор вся ситуация была настолько естественна, что им попросту не приходило в голову вести какие-то особые беседы со старшей дочерью.

Пока сестра и мама разговаривали на кухне, Руби сидела в гостиной и ждала. Она ждала самого худшего — сейчас Линда выйдет, скажет, что больше знать ее не желает, и обзовет кукушонком, не имеющим права жить в чужом гнезде. Но все произошло совсем иначе.

Когда Линда переварила новость, ее единственной реакцией были радость и облегчение, что никакие люди из приюта не собираются отнимать у нее сестру. И все, больше они к этому инциденту не возвращались. Руби была и всегда останется настоящим членом семьи Тейлор.