Клуб пропавших без вести

– «Выяснять дальше»? – Казалось, еще немного, и от негодования Костя примется летать по воздуху, даже без пропеллера. – Нет уж, дорогуша, забудь о своем «расследовании»! Я уже убедился, что тебе нельзя доверять. Обещаешь вести себя тихо – и тут же во что-то встреваешь! Не умеешь жить спокойно, так будешь сидеть дома, под замком!

– С какой это стати? – тоже завелась я. – К твоему сведению, дома сидеть опаснее всего. Кто там обитает у тебя под крышей? Судя по стуку и завываниям, он неуравновешенный и может быть опасен. Я-то ладно, отобьюсь как-нибудь, но в этих стенах, на секундочку, живет твоя дочь! И не вздумай говорить, что мне почудилось… Кто там прячется – твой отец?

– Это не твое де… – начал было Костя, но в этот самый момент, как по заказу, сверху что-то оглушительно грохнуло.

Я никогда не отличалась особой безрассудностью, но сейчас, на эмоциях, когда от ярости перед глазами уже маячили красные пятна, сорвалась из-за стола и бросилась наверх. Я все-таки застукаю таинственного «призрака» и покажу, кто из нас врун!

Пролетев по узкой деревянной лестнице два проема, я с трудом притормозила у мансарды и беспардонно толкнула дверь…

В комнате было пусто, но я могла поклясться, что кто-то находился тут всего пару минут назад. Кровать была заправлена, хотя покрывало казалось немного смятым, словно здесь только что сидел человек. На тумбочке стояла чашка с остатками чая, в пепельнице лежал смятый окурок, а рядом валялись небольшой потрепанный блокнот и карандаш. Картина была завешана куском какой-то темной ткани, и я сдернула ее, являя на свет божий так похожую на меня девушку…

– Убедилась? – послышался за спиной резкий голос Кости. – Никого здесь нет, можешь угомониться. Хватит тут расхаживать, а то замок врежу… Может у человека оставаться личное пространство?

Его явно колотило от злости на самоуправство наглой «гетеры», а у меня вдруг пропало всякое желание спорить и качать права. Опять тот же симптом – резкая смена настроения. Ну и денек сегодня! Возможно, слезы навернулись на глаза от ностальгии после созерцания картины, или я просто уловила висевшую в атмосфере крохотной мансарды печаль. Словно здесь обитал бесконечно одинокий и несчастный человек, вынужденный жить замкнуто, аскетично. На ум пришли слова Маши: «Ему грустно одному…»

– Костя… – еле слышно произнесла я, и он резко оборвал тираду, заметив, как заблестели мои глаза. – Скажи честно, кто здесь живет? Почему прячется? Он болен? Или чего-то боится? Вдруг ему нужна помощь… Обещаю, я никому не скажу!

– Никто здесь не живет, сколько раз объяснять, Рита, – в тон мне тихо ответил он, уставившись в пол. – Иногда прихожу сюда, чтобы отдохнуть, побыть в одиночестве. Такой я человек, устаю за день от людей, от болтовни…

– Не ври, у тебя плохо получается, – не удержалась я. – Зачем пить тут чай, если внизу тебя ждет ужин? И разве ты куришь?

– Курю, – буркнул он и, осмелев, поднял на меня взгляд. – Редко, когда доведут до белого каления и нужно успокоиться. Вот как сегодня…

– Ладно, – кивнула я, не поверив ни слову. – И картину написал тоже ты? А что в блокноте, рисунки? Можно посмотреть?

Он смерил меня укоризненным взглядом.

– Посмотри, если так хочется… Но там нет ничего особенного.

Блокнот сам раскрылся на изрисованной странице, и я застыла на месте. Карандашные наброски, разрозненные эскизы, и везде та самая девушка с картины… Ее портреты, причем парочка – весьма фривольного вида. Мне стало не по себе. Даже убийство коллеги и несколько часов в качестве подозреваемой меркли по сравнению с новым «приключением»: кажется, я живу под одной крышей с кем-то, одержимым моей персоной. Хорошо еще, если это и в самом деле Костя… А вдруг чувствами ко мне воспылал тот самый «старый дядя», возможно, его отец? В конце концов, любви все возрасты покорны, человек творческий, нужно ведь чем-то – или кем-то – вдохновляться… Только этого не хватало! Никогда не считала, что способна внушать великие чувства всем и каждому, но мужчина, у которого давно не было отношений, мог придумать себе что угодно, особенно учитывая мою славу «нимфы»…

– Это не ты, – краснея, промямлил Костя, верно считав отразившееся на моем лице смятение. – Просто девушка, не реальная, а некий образ. Мне нравятся такие, с длинными темными волосами, грудастые, когда есть за что подержаться… ну, то есть… извини…

Ага, понятно. Помнится, однажды мы с Анькой хихикали над подобными «тихими омутами» в мужском обличье: что-то невнятно лепечут, заливаются краской, буравят взглядом пол, а на поверку оказываются темпераментными донжуанами… Или все с точностью до наоборот, и Костя прикрывает грубостью смущение? Совсем он меня запутал, посеяв в душе сомнения… Действительно, с чего я взяла, что мы с героиней портрета похожи?

Я подошла к зеркалу и, снова встав, как девушка на картине, принялась разглядывать отражение. Сходство есть… кажется. Или я все-таки ошибаюсь?

Костя с минуту молча взирал на меня, а потом быстро прошагал к зеркалу и встал за моей спиной, загораживая картину.