Клуб путешествий. Записки командора и других путешественников (сборник)

Иногда и вовсе не заведение, а, скажем, рыбный рынок, как в нормандском Трувиле (он находится в пешей доступности от изысканного курорта Довиль), знающие советчики отправляют пытливых туристов обедать и ужинать именно на этот рынок. Там ветер рвет брезентовый козырек, сносит алюминиевые стулья у алюминиевых столов, дождь хлещет, толпа дрожит от холода, но люди не расходятся – ждут очереди, покупают и тут же все съедают.

Крепкий парень в рыбацкой робе покажет вам улов в ящиках – моллюсков всяких, устриц Жиралдо, еще восемь других видов. Но, хоть и дорого, вы возьмете Жиралдо, а также пару лангустов с гриля. Окоченевшими пальцами поднимете запотевший на холоде стакан с нефильтрованным сидром – запить, добавить вкуса к еде. И все. Ощущение полноты жизни вам обеспечено.

Жаль, наш пес Кай чувствовал себя неуютно. В заведениях он привычно укладывается под лавкой или где-то в уголке, чтоб вздремнуть, пока родители потешаются, а на рынке не разляжешься, бетон, всюду вода, недовольный был. И чему радоваться? Пришлось стоять, да еще привязанным, чтоб не лез к покупателям.

Раньше я удивлялся, какие у европейцев воспитанные спокойные собаки. Тихо лежат под столом в ресторане, не шелохнутся. Вот, думал, послушание! Но, проехав с Каем, понял – дело не в послушании. Просто европейские собаки, сопровождая хозяев по магазинам и ресторанам, сильно устают. Как их не очеловечивай, они животные, у них другой режим, они не могут бодрствовать с утра до ночи. Для собак ресторан – привал, возможность покемарить под стук ножей и вилок. Кай быстро понял, что к чему, теперь сразу лезет под стол или лавку, как дома на кухне. Мы просим для него воду в миске (такой бонус для гостей с собаками есть почти всюду). Кай с удовольствием пьет и затихает – на час, на два.

Но, случалось, и рядом с кухней Кай попадал в центр внимания. Зашли в луковый ресторан, интересно было – что за чудо такое, луковый ресторан. Да, лука там много, но и мяса с птицей не меньше (например, в немецком Веймаре проходят ежегодные луковые праздники – в октябре, как наши праздники урожая). Посетителей в ресторане было мало, у официанток, совсем еще девчонок, нашлось время позаниматься с Каем. Подходят, спрашивают:

– Можно вашу собаку угостить?

А у нас правило – со стола не давать, из чужих рук тоже. Не потому, что такие мы строгие и правильные владельцы, а по причине аллергии у Кая. Когда щенком болел, его пичкали антибиотиками, нарушили, видимо, иммунную систему. Теперь съест что-нибудь не то – краснота, сыпь, расчесы.

Но девушки были так любезны и добродушны! Не смогли им отказать. Они принесли в одноразовой посуде целое блюдо – аккуратно нарезанные сосиски, ветчина:

– Gutten Appetit, Kai!

В крупных городах немало ресторанов, в своем роде, гастрономических аттракционов для приезжих. В них, конечно, видна некоторая историческая нарочитость, но на качество еды она не влияет, в таких местах держат марку. Вот мюнхенская легендарная пивная «Хофбройхаус». Не потому ж туда идут тысячи гостей, что когда-то там была создана НСДАП?! Они идут с целью выпить пива, отменного! Оно таким было задолго до Гитлера и осталось таким после него. «Хофбройхаус» теперь есть в Гамбурге и в Берлине. Интерьер традиционно баварский, пиво и блюда в основном совпадают. В гамбургский мы заходили с Каем. Как и в венское «Кафе Централь» (Café Central), не менее известное туристическое место, там еще Троцкий играл в шахматы.

В «Кафе Централь» нежные десерты и важные типично венские официанты. Но главное там другое. Музыка, прекрасные пианисты, характерная акустика, все для романтически настроенных клиентов. Читали о здешнем тапере, который по просьбе русских исполняет мелодию из «Семнадцати мгновений весны». Попросили, он сходу начал играть, но не вполне угадал мелодию и, понимая, что не получилось, устроил для нас ностальгическую советскую пятиминутку – «Темная ночь», «Шаланды». Душевно посидели.

Повсюду в Европе, в любом медвежьем углу, можно найти заведение, которое по историям, случившимся в нем и с его гостями, не уступает ни музею, ни ратуше, ни тюрьме. На стенах – старинные снимки: бабушки-дедушки, подвенечные платья, усы, бакенбарды.

– Кто на фото, вы не знаете? – спрашиваю у официанта, показывая на старинный портрет человека в галстуке.

– Знаю. Это дедушка того мужчины! Видите, в соседнем зале за дальним столом?

– Пожилой, тот, что с газетой?

– Да, это мой дедушка!

– Не понял, кто чей дедушка?

– Мужчина с газетой – мой дедушка, а портрет на стене – дедушка моего дедушки. – То есть он, – я вновь показал на портрет, – ваш пра-пра-дедуш-ка?

– Да!

– И вы здесь, в ресторане?!

– Нет. Я учусь, сейчас каникулы, и здесь я подрабатываю.