Клуб путешествий. Записки командора и других путешественников (сборник)

Этим собор напоминает мексиканских женщин: по-индейски странных и по-испански страстных. И совсем контрапунктным пятном – очень мужская черная деревянная фигура Христа на переднем плане, сбоку. По легенде, скульптура почернела, когда некий отравитель подсыпал ей в ноги яду: чтобы сгубить местного отца-настоятеля, но образ Сына Божия таким вот образом предупредил священнослужителя. Любил бывать в этом храме покойный Иоанн Павел II, о чем сообщает мемориальная доска. Вообще собор полон чисто мексиканской, а потому в немалой степени эклектичной, наивной, но этим и самобытной религиозной символики – свечек тут, например, не ставят, подвешивая вместо них на большую доску специальные значки-символы, среди которых много любовных (чтобы приворожить), и особо популярно сердечко, пронзенное шпагой, которое можно купить тут же, в церковной лавке.

На выходе из храма я почти столкнулся со слепым шарманщиком. Был ли он и вправду слепым? Не знаю. Только когда я попытался было проскочить мимо, он молча скосил только что возведенные долу очи к своей привязанной к шарманке шапке с монетами. И, как показалось, даже по-хитрому мне подмигнул. Но, может, и «навеяло». (см. фото 111)

Фото 111. Слепой шарманщик

Потому что в Мехико все как-то очень ловко балансирует между правдой и легендой. К примеру, история другого очень популярного тут храма – Базилики Святой Девы Гваделупской. Его украшает изваяние самой Девы, которому спешит поклониться чуть ли не вся Мексика. Интересен исторический сюжет. Некогда встретил индеец в этих местах женщину. «Я, – сообщила она ему, – Святая Гваделупа (так, по крайней мере, он услышал это имя, в чем-то созвучное старинным ацтекским названиям), пришла стать вашей покровительницей. Скажи местному священнику, чтобы построил мне храм». Добросовестный индеец, конечно, рассказал. Священник, как всегда бывает в похожих историях (слышал я этот «бродячий сюжет», например, в Сирии да и в наших краях – в Костромской области), не поверил, потребовав доказательств. Дева встретилась индейцу еще и еще раз. И, наконец, демонстративно сняла перед мужчиной наброшенный на ее плечи плащ – и природа вокруг тут же расцвела; а плащ со срезанными ею цветами посланник-индеец отнес тому самому недоверчивому святому отцу (внутри плаща очень кстати оказалось изображение самой Девы). Сомневаться святому отцу и дальше было бы совсем уж, согласитесь, неприлично – и храм был возведен. Плащ же тот по сей день хранится в базилике. Говорят, чудодейственен.

Красивая история, правда? И, несмотря на сюжетные аналогии в других странах (а в мире, говорят, вообще всего десять сюжетов – с вариациями, конечно), очень мексиканская. Женский образ для мексиканца всегда обрамлен пышностью тайн и загадок. Женщина может быть и ангелом, и колдуньей.

Вот таким ангелобесом в шуршащих мексиканских юбках представляется мне и образ еще одной практически легендарной мексиканки – Фриды Кало. Я побывал в ее Доме-музее. Мексика XX века, как известно, богата на художников самобытных, народных по традиции – скорее, индейской, нежели европейской, но при этом людей крайне левых политических пристрастий. Сикейрос, Ривера, Кало – это только те, что получили мировую известность. Последние двое – весьма самобытная пара. Даже те, кто никогда не слышал о Фриде Кало и не видел ее работ (по мне, они больше имеют отношение к бешенному, неуправляемому и, вместе с тем, очень трепетному внутреннему миру красавицы со сросшимися бровями, нежели к какой-то профессионально освоенной художественной школе), наверняка смотрели нашумевший некоторое время назад американский фильм «Фрида». Замечу, он вполне адекватно изобразил эту боготворимую мексиканцами даму – ее имя тут до сих пор произносится с придыханием.

Но она была и впрямь Женщина! Умела любить и ненавидеть. Совсем девчонкой, в 14 лет пришла в мастерскую тогда уже известного художника Диего Ривера, простояла там молча 5 часов (ошарашенный Ривера даже зафиксировал это в своем дневнике) и ушла, сказав себе: от этого мужчины я рожу ребенка. Родить ребенка не довелось вообще – причиной были чисто женские проблемы, усугубленные тяжелой аварией, в которую Фрида попала и после которой все последующие годы проходила в жесточайшем корсете. Но провели они с Диего вместе большую общую жизнь: женились, разводились, опять женились, в промежутках отчаянно изменяли друг другу (Ривера – по зашкаливавшей потребности сексуального разнообразия, Кало – из мести), а под конец жизни совместным «волевым решением» исключили из своих взаимоотношений телесную близость, но при этом обходиться друг без друга все равно не могли.