Клуб самоубийц

– Вы задаете мне тот же самый вопрос, который интересовал следователя. Поэтому я вам отвечу то же самое. Да, в тех случаях, когда кто-то приходил на игру раньше, а кто-то позже. Тогда полковник выходил на лестницу встречать гостя, и тот, пришедший ранее, оставался на несколько минут один. Но на несколько минут. Правда, был один случай, когда в кабинете без присмотра один гость оставался достаточно долго. Следователь настоял, чтобы я назвал его. Назову и вам. Это владелец конного завода. Когда полковник уже знал об окончательном диагнозе, то предложил членам клуба избрать нового председателя. Они избрали хозяина конного завода. Полковник с ним договорился перед следующей игрой встретиться пораньше, чтобы он смог передать дела – лицензию на частный клуб, отчеты. А когда они вдвоем сидели в кабинете, к нам в сад вломились пожарные. Им кто-то позвонил из телефонной будки напротив нашего дома и сказал, что над крышей виден дым. Тогда полковник вышел к ним, долго их убеждал, что это ложная тревога, потом попросил меня провести их быстро по дому, чтобы они сами во всем убедились, а сам вернулся в кабинет. Все.

– А брат – он оставался в кабинете один?

– Этого я не могу вам сказать. Это семейные дела. Поймите меня правильно. Я за ними всеми присматривал, когда они были еще детьми.

«Хранитель приватсфэре», – подумал Пе́трович. Но если такой же ответ услышал Шнайдер, то наверняка догадался, что брат оставался в кабинете один. Потому что, если такого не было, дворецкий бы однозначно сказал нет[45].

– Понимаю. Тогда скажите мне вот еще что, – этот вопрос выскочил сам по себе откуда-то из подсознания, – а не замечали вы у ваших гостей такой привычки – поднимать бровь?

Дворецкий остановился и с интересом посмотрел на собеседника:

– Наконец вы задали вопрос, который не задавал следователь. Дайте вспомнить.

Он сосредоточенно замолчал, и собеседники пошли дальше. Наконец дворецкий остановился:

– Нет, не припоминаю. Кроме одного члена клуба, но у него правая бровь всегда приподнята. Потому что он носит монокль. Видите, молодой человек, какого уровня у нас бывали гости. Много ли вы сегодня встретите господ в монокле? И этот уровень всегда оставался таким. Кандидат в клуб мог быть принят только единодушным согласием его членов.

– И много было таких, кто получил такое согласие?

– На моей памяти только трое.

– Скажите, – опять неожиданно для себя спросил Пе́трович, – а молодой человек ездил когда-нибудь в Рейнензиштадт?

– Да. Ездил два раза.

– Один или в компании?

– Я не спрашивал. Просто он говорил мне, что собирается туда, и просил подготовить дорожный саквояж.

«Про Офелию спрашивать не буду, – подумал Пе́трович. – Даже если он что-то знает, то все равно не скажет». Но можно (он вспомнил рассказ Влада) спросить по-другому:

– Скажите, а он часто выезжал на машине?

– Обычно раз в неделю. Вечером. Да, и в Рейнензиштадт он один раз тоже ездил на машине.

Значит, юноша ездил на озеро с клубом поездом, а в другой раз возил туда Офелию.

– А он поздно возвращался на машине?

– За этим следил его отец. В семье были строгие порядки.

– Но все-таки вы же должны были слышать шум приехавшей машины?

– Молодой человек, если я слышу шум приехавшей машины, значит, молодой хозяин – дома. И мне не о чем беспокоиться. Тем более смотреть на часы.

«И здесь все понятно, – понял Пе́трович. – Значит, парень приезжал под утро».

Дворецкий остановился и осмотрелся. Они вышли на дворцовую площадь.

– Вы знаете, – дворецкий повернулся к собеседнику, – а мне в детстве довелось видеть императора. На этой самой площади. Военный парад, оркестр. Пойдемте обратно. Прошлого уже не вернешь, а у нас как раз получится прийти вовремя.

Тезки молча двинулись в обратный путь.

– Скажите, а в каком настроении вернулся, как-то непривычно это говорить – молодой хозяин – после автомобильной прогулки в Рейнензиштадт?

Дворецкий очевидно насупился, но, подумав, ответил:

– В плохом. Он вернулся поздно ночью. Точнее, под самое утро. Это было как раз незадолго до несчастного случая.

– Деньги?

– Не думаю. Если вас интересует, играл ли он в казино, то сразу отвечу – нет. Что касается карт… Он понимал, карты – это не умение играть, а умение держать себя в руках. Сообразно своему положению в обществе. И что уровень клуба для него пока слишком высок, а уровень «Трумпфа» – слишком низок.

– А откуда вы знаете про «Трумпф»? Вы же наверняка не игрок.

– В обязанности дворецкого, молодой человек, входит не только присмотр за домом, но и за молодыми хозяевами. Я же сегодня сопровождаю Кристину.

Они уже подходили к школе, когда Пе́трович догадался. Он сопровождал, нет, скорее забирал из «таможни» младшего брата Кристины. Когда тот проигрывался и звонил брату прислать Георга с деньгами оплатить проигрыш и отвезти домой. Поэтому последний вопрос прозвучал сам собой:

– Георг, а вы часто садитесь за руль?

– Я и сегодня за рулем. Машина припаркована за углом.

Озеро