Клубок коротких нитей

– Знаете, мой дорогой, у нашей компании около трехсот лабораторий по всему миру, которые озабочены проблемами мозга и искусственного интеллекта. Даже если в скором будущем мы сможем выращивать искусственных людей и создавать синтетический разум, мы не сможем вдохнуть в него Вторую Душу Ту, которая отвечает за эмоции – страх, любовь, ненависть, сострадание. А это качественное отличие человека от машин.

Густав начинал улавливать направление мысли Кладо:

– Человек смертен.

– Вот именно, мой дорогой. Смерть – это плата за эмоции. Любая, даже жизненно важная деталь машины воссоздаваема. Ее можно заменить. В человеке таких деталей немного, и все они второстепенны. Главной детали в нем не заменишь.

– Вы имеете в виду мозг?

– Я имею в виду не просто мозг или, как его называют, «интеллект». Я имею в виду индивидуальность, привязку к событиям и генотипу, генную память и память крови.

– Думаете, что мы сможем получить ответы в этих книгах?

Макс поднялся с подушек своего кресла и подошел к окну.

– Я не думаю. Я знаю. Вы читаете древние хроники?

Густав отрицательно покачал головой. Кладо удивился:

– Почему?

– Мне это ни к чему. У меня другой профиль.

Тяжелые портьеры медленно раздвигались, и через пару минут вся комната оказалась буквально залитой светом. Макс, казалось, забыл про Густава и наслаждался игрой света в сложных инкрустациях своего стола. Наконец он сказал:

– У меня тоже другой профиль. Был. А теперь у меня нет задачи более важной на сегодняшний день, чем заполучить эту Библиотеку.

Густав смотрел на Макса, как на помешанного, и обращался с ним как можно осторожнее.

– У меня создалось впечатление, что Назир не отдаст ее.

Макс нахмурился и процедил сквозь зубы:

– А без Назира она нам не нужна. Он провел полжизни в переводах текстов, которые растолковал ему его отец, который в свою очередь получил эти знания от своего предка, и так далее, начиная с двенадцатого века. Теперь прикиньте, сколько времени мы потратим на перевод, даже если воспользуемся лучшими историками и криптографами.

– Значит, задача усложняется?

– Напротив, друг мой. Упрощается. Потому что для Назира отдать Библиотеку равносильно смерти, которую не приемлет ни одно разумное существо. Но если он будет все время находиться при Библиотеке, то не все ли равно ему, где это будет?

Густав старался не смотреть Максу в глаза:

– Он никуда отсюда не уедет. В Эмиратах есть пара греческих церквей…

Макс усмехнулся:

– На дому? Я думаю, что мы сможем уговорить старика, если построим на арабской земле настоящую греческую церковь.

– Вы с ума сошли? Чтобы арабы добровольно согласились на присутствие храма неверных на своей земле?!

– А что вас так удивляет?

Густав подпер руками голову, будто она у него больше не держалась сама.

– Я представил, как возбудится арабская правящая семья!

– Это вы про Вин Заида? Правящий дом Аль-Мактумов так же заинтересован в наших проектах, как и мы. Сюда вложено немало средств, и теперь, когда следует принять правильное решение, они не будут поднимать шум.

– Вы уверены?

– Нефть не вечна. А красивая богатая жизнь быстро становится привычкой, расстаться с которой нелегко. И ради этой привычки порой следует жертвовать своими убеждениями. Так что передайте Назиру, что вопрос постройки греческого храма на арабской земле – дело решенное.

Густав выходил от Макса со сложным чувством нарастающей тревоги. Более близкое знакомство начинало смущать Густава, который уже давно ничему не удивлялся. Если этот человек вот так легко решает вопросы, руководствуясь единственно своим мнением, то чего же от него ждать? И что же ему теперь делать? Идти к Назиру и вести переговоры о Библиотеке при греческом храме, который, быть может, никогда не будет построен? Густав не привык раздавать обещания впустую…

25

10 июня 2007 г. Арабские Эмираты

Было уже около девяти часов вечера, когда я вернулась обратно в отель. Быстро пробежав по мягкой коридорной дорожке, я осторожно вставила ключ в замок и повернула ручку двери. В кресле, спиной к двери, сидел Султан. Встреча с начальством не входила в мои планы. Бесшумно закрыв свою дверь и стараясь не дышать, я потихоньку стала отходить от двери. Пока я пыталась сообразить, что мне теперь делать, послышался звук открывающегося лифта, и из-за поворота появился коридорный индус со своей тележкой, уставленной всякой номерной мелочью. Подъехав ко мне, он сочувственно показал на дверь и заговорил на ломаном английском:

– Мадам не может открыть?

Мадам стояла у двери соседнего номера и молилась, чтобы там сейчас никого не оказалось.

– Да, что-то ключ не срабатывает.

Он преисполнился важности и достал связку ключей.

– Я помогу вам.

Я выдавила из себя слабую улыбку. Индус быстро перебрал связку пластиковых карт и вставил в дверь ту, что нужно.

Дверь открылась, я сунула коридорному десятку и быстро вошла в чужой номер.