Клубок со змеями

Один из ополченцев рванул ко мне, делая предсказуемый выпад. Я легко увернулся. Воин потерял равновесие и, пошатнувшись, напоролся на стол. Оказавшись с его правого бока, я вонзил меч под ребра, направляя лезвие снизу вверх. Враг издал удивленный хрип. Оружие выпало из рук и со звоном упало на пол. Дернув меч назад и, отталкивая его ногой, я заметил, что Бастет почти играючи разобралась со вторым ополченцем. Тот попытался пригвоздить ее к стене, целясь острием в горло, но нубийка ловко поднырнула под выпад, а затем всадила свое оружие ему в пах. Хижина наполнилась истошным воплем раненого ополченца. Не обращая на крики внимания, Бастет отшвырнула врага прочь, словно куль с дерьмом. Он рухнул на своего соратника, к тому времени уже затихшего, корчась и вопя от боли. Дабы эти звуки не отвлекали от боя, я быстро пронзил мечом его горло, мгновенно обрывая истошные крики.

Все это время Этеру стоял возле входа и невозмутимо наблюдал за происходящим.

Когда же мы разделались с его подчиненными, он лишь злобно ухмыльнулся.

— Это даже будет интересно, — хрипло произнес он, непринужденно размахивая мечом.

Бастет сделала шаг по направлению к нему, следя за каждым его движением. Этеру же тем временем выдернул торчащее из стены копье и бросил его на пол, захлопнул за собой остатки того, что некогда называлось дверью. Теперь в ее середине зияла огромная дыра, а сама она держалась лишь каким-то чудом. Бастет сделала еще один шаг, и в этот момент я понял, что совершил ошибку, когда позволил ей пойти с нами. Да, где-то в глубине души таилось осознание того, что я не смог бы ее отговорить. Что в ее словах, произнесенных в палатке сегодня утром, имелся здравый смысл. Но, все равно, ее присутствие здесь воспринималось, как ошибка. Ошибка, которую стоит исправить немедленно. Поэтому я резко двинулся на Этеру, стараясь занять позицию между ним и Бастет.

— Саргон, стой! — услышал я ее предупреждающий крик, но не принял его во внимание.

«Посмотрим, знаком ли ты с этим приемом, мерзавец!».

За долю секунды прокрутив в голове воспоминание битвы Эмеку-Имбару с Тегим-апалом в пустыне, я сделал вид, что наношу удар, целясь в шею Этеру. Тот поднял руку с клинком, уверенный в том, что легко отобьет этот простой выпад, но ровно за одно мгновение до того, как наши клинки должны были встретиться, я резко изменил траекторию удара, уводя меч вниз. Будь моей целью убить Этеру, то я непременно ее достиг, ибо теперь его грудь от моего клинка защищала только кожаная броня. Но он мне был нужен живым, поэтому, вместо того, чтобы продолжить движение вперед, я резко дернул меч назад, зацепляя, словно рыболовным крючком, оружие Этеру и выбивая его из руки. На лице вавилонянина промелькнуло неподдельное изумление, однако мой триумф оказался недолгим. От вскружившего мне голову успеха, я потерял бдительность, и уже в следующий миг ощутил на своем запястье сильную хватку руки Этеру, который резко стал выворачивать вниз. От пронзившей тело боли потемнело в глазах, однако я, каким-то неимоверным усилием воли, сумел не выронить меч. Заметив, что Бастет кинулась мне на помощь, Этеру дал мне смачного пинка, от которого я упал прямо на нубийку, увлекая ее за собой на пол. Вавилонянин же, не теряя времени, схватил недавно выдернутое из стены копье и нацелил его острием прямо на нас.

— А ты хорош, — прорычал он, крепко сжимая оружие и держа его перед собой, — но это все равно ничего не изменит. Хеттским ублюдкам не место в моем городе!

Я попытался поднять меч, чтобы защититься, но не смог пошевелить кистью. От каждого движения ее пронзала сильнейшая боль, готовая вызвать сноп искр из глаз. За меня это сделала Бастет. В отчаянной попытке она вскинула свой клинок, но Этеру ловко выбил оружие из ее рук. Меч нубийки со звоном отлетел в сторону и ударился о стену.

— Ты не похожа на хатти, — прохрипел Этеру, выпуская изо рта клубы горячего пара, — наемница? Хотя, какое это будет иметь значение, когда я пригвозжу вас к этому полу? Враг Вавилона — мой враг.

Он занес копье для удара. Инстинктивно, я закрыл Бастет своим телом, помня, что в чреве она носит моего ребенка, которому, судя по всему, уже не суждено будет родиться.

«Боги всемогущие, и почему я не отговорил ее пойти с нами?! Это самая страшная ошибка в моей жизни, которая стоила слишком дорого. Что ж, видимо это моя судьба. Здесь она началась, здесь она и оборвется. Но я по-прежнему не жалею ни о чем, кроме одного — Бастет не должна была идти со мной!».