Клубок заклинаний

Как-то раз, собой горда,
Села Роза у пруда,
В гладь прозрачнее стекла
Наглядеться не могла.
Пожирала себя взглядом
С деревом Голодным рядом…
Скрипнул сук, вода плеснула –
И красотка утонула.

Что же со мной было? Как мне удалось в беспамятстве написать картину и как я оказалась возле воды? И почему меня преследует эта песня? Я посмотрела на соклассников. Одни ухмылялись, другие глядели на меня с любопытством. Некоторые казались перепуганными. Заметил ли кто-нибудь из них лицо на картине? Я взяла большую широкую кисть, окунула в зеленую краску и провела по лицу, потом еще раз и еще, пока девушка в пруду не исчезла.

Все могло так и кончиться. Я могла бы всех убедить, что это просто розыгрыш, что мне захотелось как-то оживить сонный жаркий день. Или что я перегрелась на палящем солнце. Но потом появились бабочки.

Я заметила их на обратном пути в школу. Сначала несколько, пять или шесть, – они порхали вокруг, подбираясь все ближе ко мне. Потом больше. Все в удивлении остановились и глядели на бабочек, а их все прибывало. Десять, пятьдесят, сотня… Или две сотни… Все вились вокруг меня. Все одинаковые: коричневые, с синими пятнами на крыльях. Павлиний глаз. Они садились на меня, опускались на дорогу, не давая даже шагу ступить – иначе я бы их раздавила.

Я, затаив дыхание, пыталась их стряхнуть. Было противно оттого, как они ползают по мне своими маленькими лапками, как щекочут щеки своими тонкими крылышками.

А потом они неожиданно взвились вверх и облаком повисли над дорогой. Послышались охи и крики. Все замерли, тыча пальцами вверх. Рой бабочек совершенно отчетливо сложил в воздухе слово – слово, которое все знали и которого все боялись.

Ведьма.

Глава 13 Злые чары

Бабушка нагрузила всех делами. Дом постепенно оживал, покрываясь слоями свежей краски. Сад становился все более ухоженным, вещи занимали свои места.

Прошло три дня после ночных похождений Флисс. Утром Бетти проснулась и спустилась вниз. В доме было тихо. На кухне бабушка вешала шторы, опасно балансируя на краю табуретки. Изо рта торчала трубка, и вокруг клубился густой дым.

– Бабушка, ну ты что! – укорила Бетти. – Слезай скорее. Я сама повешу.

Бабушка послушалась и стряхнула с живота пепел:

– Ты мою трубку не видела?

– Она же у тебя во рту! – фыркнула от смеха Бетти.

Бабушка раздраженно цыкнула:

– Бетти, я пока не сбрендила. Это старая трубка. А я ищу новую.

– Не-а, ее не видела.

Бетти взобралась на табуретку и потерла глаза. От усталости в голове мутилось, как от бабушкиного дыма. Немудрено: обнаружив Флисс в тайной комнате, она толком не спала, снова и снова возвращаясь мыслями к дневнику Иви Белл и странным песням про Элизу Бёрд и Розу Рипплс.

Флисс не помнила ничего из своих ночных приключений и настаивала, что Бетти все просто привиделось из-за лихорадки. И сейчас, стоя в уютном доме, залитом солнцем, Бетти задумалась: может, это и правда был всего лишь сон? Не исключено, что невероятные истории из дневника повлияли на нее сильнее, чем хотелось признать. К облегчению (и разочарованию) Бетти, среди бумаг больше не было дневниковых записей, и после очередной беспокойной ночи, с отрывочными сновидениями о прудах и лягушках, она решила, что, даже если найдет новые записи, не будет читать.