Клык и металл

Ник взглядом проследил, где она приземлилась.

Затем он смотрел, как Уинтер опускается перед ним на колени, вновь осознавая её раздражение из-за того, что он не позволил ей использовать наручники. Он не мог читать её разум так, как она читала его, но всё равно тревожился из-за того, насколько реальным это ощущалось… вещи, которые он улавливал от неё, просто находясь рядом. Каждый раз он хотел спросить у неё.

Он хотел знать, не выдумывает ли это в своей голове.

Он хотел знать, насколько это реально.

— Вполне реально, — пробормотала Уинтер, потянувшись к его ремню.

Ник поёрзал в глубоком кресле, ощутив очередной укол боли.

Он наблюдал за её лицом, за этими охерительными губами, деликатным изгибом подбородка, этими глазами странного цвета, наполненными светом.

На мгновение он увидел проблеск бледно-зелёных радужек…

Ник сердито подавил этот образ.

Он наблюдал, как она заканчивает расстёгивать его ремень.

— Ты мог бы слышать меня по-настоящему, знаешь ли, — пробормотала она, взглянув на него, пока расстёгивала его брюки и сдёргивала их ниже сиденья кресла.

Ник снова изменил позу, приподнявшись, чтобы помочь ей.

— …Я знаю, что ты хочешь меня укусить, — добавила Уинтер, опуская брюки вместе с трусами ниже по лодыжкам и оставляя его обнажённым ниже пояса. — Почему ты просто не сделаешь этого? Почему тебе всегда надо корить себя за это, как какому-то монаху из XVIII века?

Ник снова изменил позу, сначала чтобы сесть поудобнее после того, как она сняла его брюки, потом бессознательно вздрогнув от её слов, когда её пальцы начали массировать его бёдра и раздвигать их, чтобы она смогла устроиться между его ног.

Бл*дь. Он правда хотел её укусить.

Он хотел укусить её с тех пор, как она открыла перед ним дверь.

Когда её ладонь обхватила член, Ник издал низкий звук.

Он напрягся, дёрнувшись и вцепившись в один подлокотник. Другая его ладонь в тот же момент схватила её за волосы. Затем он сдался. Он отпустил волосы Уинтер, схватил её свободную руку и поднёс ко рту.

Он погрузил в неё клыки.

В отличие от того, как он обычно это делал (как она и говорила, коря себя за это, выжидая…), он просто укусил её. Он пропустил прелюдию перед укусом и просто впился в её руку, ощутив прилив угрызений совести от осознания, что он даже не поцеловал её. На него накатила интенсивная жажда, которая ощущалась более сложной и лишь усилилась, когда первая капля её крови попала на язык.

Ник осторожно пил, хотя вкус и запах её крови мгновенно сделали его таким твёрдым, что он едва мог мыслить связно.

Затем Уинтер взяла его в рот.

— Gaos.

Это слово вырвалось почти стоном.

Он убрал клыки, поцеловал окровавленный след и зализал его ядом, чтобы ранки закрылись. Ещё не закончив, он уже застонал, выгибаясь и толкаясь ей в рот прежде, чем сумел себя остановить.

Уинтер схватила его за бёдра, заставляя снова опуститься в кресло.

Он ей не противился.

Он запрокинул голову и услышал её сознание через кровь.

«…очень хотела надеть на него те чёртовы наручники… посмотреть, как он по-настоящему слетает с катушек и ни черта не может поделать… упрямый, помешанный на контроле ублюдок…»

У Ника вырвался задыхающийся смешок.

Его ладонь сама намотала её волосы на кулак, глаза закрылись, и он чувственно толкнулся ей навстречу.

«…купила их специально… изготовили на заказ…» — слышал он бормотание её разума.

«Да? — послал он в её сторону. — Расскажи мне».

«Они рассчитаны на удерживание вампиров, — послала она. — Они сделаны специально для удерживания вампиров. Это значит, что ты не сумеешь их сломать, Ник. Это значит, что тебе придётся попросить, бл*дь. Тебе придётся просить о том, чего тебе хочется… может, даже уговаривать меня на это…»

Та боль в его груди усилилась.

Он издал очередной стон, но сумел сохранить мысли ясными.

«Мало толку, если я разгромлю твоё кресло», — заметил он.

«Они не для кресла, — послала Уинтер. — Я встроила органику в кровать. Дома, — пояснила она. — Я действительно могу приковать тебя там наручниками. По-настоящему. Я могу приковать тебя, и ты не сумеешь вырваться. Анти-вампирское. Всё это анти-вампирское… и поверь мне, Ник, мы этим воспользуемся…»

Боль прокатилась по нему рябью, такая резкая, такая неожиданная, что он издал очередной сдавленный звук, крепче стискивая её волосы.