Клык леопарда

Оторвав глаза от сундуков с золотом, Юлий быстро отдал серию приказов, после чего вышел на улицу. После холодного каменного мешка было приятно вновь оказаться на теплом воздухе. Центурион отступил в сторону, давая выйти вслед за собой колонне тяжело вооруженных солдат. Они молча образовали на расстоянии десяти шагов друг от друга две шеренги, перегородив узкую улицу по обеим сторонам от входа. Караульный офицер подхватил щит, стоявший у стены, и встал в строй. Он повертел головой, разогревая перед схваткой шейные мышцы, после чего громко проревел:

– Мечи к бою!

Солдаты положили копья, обнажили клинки и подняли щиты, готовые в любой момент по команде офицера дать отпор врагу, как то бывало все предыдущие месяцы. С обоих концов улицы к ним приближались около двух десятков бандитов, которые вскоре оказались едва ли не нос к носу с солдатами. Тогда они остановились, причем каждый выбрал себе противника и встал напротив него, сверля его взглядом в надежде сломить дух защитников здания. Подождав, когда установится гробовая тишина, Пугио ринулся вперед и со всей силы боднул своего противника, пытавшегося запугать его взглядом. Бандит пошатнулся и с окровавленным носом отлетел назад. Его приятели издали злобный рык, однако ни один из них не осмелился сдвинуться с места, ибо рисковал напороться на меч в руках противника, в глазах которого читалось решительное намерение убивать. Оттолкнув двух бандитов в стороны, Петр шагнул вперед и, подняв обе руки, чтобы все видели, что он безоружен, подошел к шеренге солдат. Остановившись, он панибратски кивнул Юлию, как будто считал его равным себе.

– Центурион, прежде чем эта встреча перерастет в драку, мы можем поговорить с тобой как мужчина с мужчиной. Честное слово, нам не нужна кровь.

Юлий пристально посмотрел на него, а затем кивнул Пугио:

– Пропустите его!

Солдаты расступились, пропуская главаря бандитов. Петр кивнул Юлию с такой самоуверенностью, что тот невольно еще раз окинул его пристальным взглядом, пытаясь понять, что за этим стоит. Положив руку на рукоятку кинжала, центурион сделал шаг вперед: теперь его лицо было в считаных дюймах от лица бандита.

– Почему бы, Петр, мне не выпустить тебе кишки прямо сейчас, тем более что ты нагло вышел из-под ареста? Что привело тебя сюда? Ведь ты отлично знаешь, что я пообещал сделать с тобой, если посмеешь высунуть нос из своего борделя.

Петр негромко рассмеялся и покачал головой.

– Ответ прост. Я слышал, что здесь столько золота, что его хватит, чтобы купить с потрохами весь этот город. Его украл у местных жителей один человек, которого нам навязал Рим. Мы просто хотим вернуть эти деньги себе.

Юлий ответил главарю ледяной улыбкой и тоже покачал головой.

– Ну, сказанул! Никто этих денег у жителей не крал, ведь они им не принадлежат. Это деньги императора. И я сделаю все для того, чтобы они были ему возвращены.

Петр вскинул руки и театрально огляделся по сторонам.

– Ты? Неужели? Сколько у тебя людей, центурион? Тридцать? Сорок? Я могу привести сюда две сотни бойцов и толпу разъяренных горожан, если расскажу им нужную историю. Ты надеешься выстоять против пяти сотен охочих до золота мародеров, а может, даже целой тысячи?

Юлий несколько секунд молча смотрел на главаря бандитов, а затем, не отрывая глаз от его лица, протянул руку к ближайшему солдату.

– Копье!

Взяв у солдата оружие, он критически посмотрел на отполированный до блеска железный наконечник, острый, как лезвие бритвы. При желании таким наконечником можно было прочертить тонкую кровавую линию даже на мозолистом большом пальце. Затем центурион снова посмотрел на бандита и поднял острие копья – так, что его кончик застыл всего в паре дюймов от его лица.