Клык на холодец

Это Дрон. Использованный гранатомёт он бросил и теперь размахивал пистолетом с очень длинным, как в кино, стволом. Девушка посмотрела, куда показывал ствол – за сетчатым забором, рассекающим двор пополам, жалобно завывали полураздетые люди. Разбегаться они, вопреки заявлению Дрона, не собирались вцепились в сетку и раскачивали секцию забора. В электрическом свете лица и руки были бледно-зелёными, глаза, перепуганные, молящие, налитые паническим безумием, отливали изумрудом.

Узники спецсанатория, больные Зелёной Проказой. В просторечии – «зеленушки».

Возившийся у сетки боец отскочил и заорал, размахивая руками: «Пшли прочь, убогие!» По глазам ударило яркой вспышкой, зашипело, посыпались острые, белые искры. Обожжённые зеленушки кинулись, оглушительно визжа, врассыпную. Дрон обернулся к Лиске – глаза у него сверкали весело, бешено – крикнул «держись за мной!» и рыбкой нырнул в дыру, края которой светились тусклыми оранжевыми огоньками. Девушка задержала дыхание, чтобы не наглотаться едкой термитной гари, и ринулась следом.

* * *

Гр-р-ах!

Виктор кубарем слетел с койки. Здание ходило ходуном, стёкло в раме не выдержало и лопнуло, и вслед за дождём мелких осколков в окно ворвались плотные клубы цементной пыли. Он поморщился, узнав до боли знакомый запах сгоревшего тротила, и закашлялся – пыль лезла в рот, глаза, першила в носу и горле.

В комнате было хоть глаз выколи: лампочка в решётчатом колпаке не пережила катаклизма. Под подошвами захрустело битое стекло. Хорошо, что он, поддавшись приступу депрессии, прилёг на койку, не раздевшись и в башмаках – иначе ступням сейчас пришлось бы худо.

«…а как, скажите на милость, без депрессии, когда всё время ждёшь, что «норвежскую крысу» вот-вот извлекут из уютной клетки и начнут втыкать в мягкую шкурку иголки?…

…вот и дождался. Вопрос, только – чего…?

Гр-р-ах!

Тряхануло сильнее. Нога зацепилась за перевёрнутую табуретку, и Виктор чудом извернулся в падении, едва не приложившись виском об угол тумбочки.

«…кажется, пока лучше не вставать…»

Гр-р-ах! Гр-р-ах!

И беспорядочная россыпь хлопков.

«…стреляют?..»

Палили, судя по звуку, из чего-то не слишком серьёзного, вроде дробовиков и травматов.

– Твою ж дивизию! Что за?..

Виктор взвыл – кто-то наступил ему на руку, отпрянул и полетел с ног, вызвав очередной взрыв грохота и треска.

«…кто-то? Ботаник, кому ж ещё! Копошится в обломках стола, сипло матерится сквозь зубы, отхаркивается…»

В барабанные перепонки саморезом ввинтился заунывный механический вой. Виктор живо представил ребристый барабан с рукояткой, которую с натугой вращает похмельный сержант с засаленной повязкой дежурного по части на рукаве. В звуке сирены утонули матюги Ботаника, крики и выстрелы за окном и даже звон в оттоптанных взрывами ушах.

«…тревога? Нападение на спецсанаторий? Да кому он, на хрен, сдался?

Значит, сдался…»

Дверь? Заперто.

«…кричать, звать охрану, санитаров? Спасибо, мы лучше сами…»

Виктор ударил – сначала ногой, потом, с разбегу, плечом. Дверь стояла, как стены Трои перед ахейцами Агамемнона.

«Не вариант…»

Строители укрепили оконную решётку на совесть, но тут уже просматривались варианты. Он нашарил умывальник и, подпрыгнув, повис на трубе, проходящей под самым потолком.

– Чего встал, Ботаник? Помогай!

Вдвоём они раскачались и синхронно, всем весом, обрушились вниз. Раз, другой, третий…

На пятый металл не выдержал, и труба обломилась, обдав их фонтаном ледяной воды.

Остальное было делом техники. Выломав из стены второй конец трубы, Виктор воткнул его в решётку и налег на импровизированный рычаг. Прутья, куски арматуры, вцементированные в стену, согнулись и гнилыми зубами поползли из гнёзд.

Сокамерник ухватился за расшатанные железки и рванул на себя. Прутья с хрустом выворотились, осыпав его цементной крошкой.

«…точно, как зубы рвёт! А парень-то ничего, силён…»

Он осторожно выглянул наружу.

Комната, в которой поселили «норвежских крыс», выходила окнами на унылую бетонную стену склада. Виктор огляделся – никого. Неподалёку кипела жизнь: кто-то стрелял, вопил, отдавал команды, ронял что-то, крупное, рассыпающееся с жестяным дребезгом. С противоположной стороны, от КПП нёсся, нарастая многоголосый вой и пальба. В поле зрения никого не наблюдалось.

«…второй этаж, метра три с половиной – четыре. Ну, это ерунда…»

Бетон бьёт по подошвам, перекат, встать, нырнуть в тень, распластаться по стене…

– Эй, Ботаник! Трубу кидай!

Чёртова железяка оглушительно лязгнула по бетону. Виктор замер, сделав знак высунувшемуся из окна парню.

Ничего. Похоже, сейчас всем не до них.

– Прыгай, приму!

Помогать не пришлось – бывший студент грамотно приземлился на полусогнутые и ушёл в сторону перекатом. Прут он не бросил – держал, умело, сноровисто, демонстрируя готовность в любой момент пустить импровизированное оружие в ход.

«…темнит парень, ой, темнит!. Клык на холодец, как говаривал Серёга, тренировали его правильные люди и отнюдь не в спортивной секции…»

– За мной, вплотную! Держимся стен, на свет не соваться!

И, перехватив поудобнее трубу, двинулся вперёд.