Клык на холодец

– Может, ну её, а? – неуверенно предложил Мессер. – В прошлый раз сунулись в церковь – в такой блудняк влетели, мама не горюй! Но там хоть конкретный интерес был, а сейчас? Чисто за ради погулять?

Чекист недовольно покосился на бойца. Возразить было особо нечего – при попытке проникнуть в храм близ Третьяковской галереи (заказ Кубика-Рубика), отряд чуть не угодил на обед стае шипомордников.

– Родители у меня здесь венчались. – неохотно объяснил он. – Раз уж дом найти не смог, хоть сюда загляну.

– Родители – это святое. – одобрил Мехвод. – А ты, Мессер, не сцы. Не хочешь идти – подожди снаружи, с этим вот…

– Я с вами, с вами! – торопливо отозвался Хорёк, нервно облизывая пересохшие губы. Он отчаянно трусил – до Грачёвской усадьбы, логова загадочного и опасного «Порченого» было рукой подать.

Мессер сплюнул сквозь зубы.

– Ладно, начальству виднее, у него зарплата больше. Но, ежели рога замочим – чтоб не ныли, я предупреждал…

Притвор храма сплошь зарос колючкой, и только к амвону вела узкая тропка – недавно тут кто-то прошёл, орудуя топором или мачете. Стена иконостаса почернела, покрылась пятнами мохнатой, плесени и зияла прорехами на месте образов. Толстые жгуты ползучей зелени свешивались из проломов в куполе до самого амвона, образуя перед царскими вратами занавес. Единственная уцелевшая створка висела на одной петле.

Мехвод заглянул внутрь и присвистнул.

– Братва, гляди, что тут творится!

Зайдя в помещение алтаря, командир едва удержался от матерной тирады. Стены, некогда богато украшенные, безжалостно ободраны. Повсюду, поверх остатков былого узорочья – разлапистые символы самого зловещего вида: волчьи крюки, коловраты, свастики. То тут, то там повторялся знак – треугольник с крючками по углам, увенчанный ромбом. Посредине кострище – кусок опалённого до черноты каменного пола с кучкой золы и обгоревшими костями какой-то мелкой зверушки. На престоле, заляпанном тёмными, подозрительного вида пятнами – кривой нож с костяной рукоятью, покрытой уже знакомыми символами.

– Какая-то сволочь нарочно церковь изгадила. – вынес вердикт Чекист. – Типа ритуально, как сатанисты. Поймать бы козлину и по рогам…

– Я… эта… я, кажется, знаю, кто! – подал голос Хорёк. В алтарь он зайти не решился – заглянул и испуганно отпрянул при виде «наскальной живописи».

– Когда кажется, креститься надо! – злобно огрызнулся Мессер. Ему тоже не нравились чёрные знаки. – Колись, чё замолк, как рыба об лёд?

– У грачёвца, который приходил к председателю, были похожие татуировки. Бритоголовый, Блудояром кличут. Я так думаю, он и постарался.

– Я, по ходу, тоже такие видал. – Мехвод ковырнул ногтём грубо вырезанный на деревянной стенной панели. – У родноверов, которые на Большой Якиманке.

– У чернобожцев? – удивился Чекист. – Ты что, с ними встречался?

– Разок побуцкались. – боец отвечал неохотно, воспоминания явно не доставляли ему удовольствия. – Ещё до того, как я к вам пристал. Я тогда ходил охранником с челноками, и как-то, у входа в тоннель на Калужской, нас эти суки и зажали. Ну, мы засели, стали отстреливаться, а как патроны пожгли – двинули в рукопашную. Одолели, но ещё чуток – и хана. Из наших тогда половина легла… Я потом рассматривал мертвяков – у них на бошках точь-в-точь такие значки были наколоты. И на руках, и на груди тоже.

– На груди? – хохотнул Мессер. – Вы чё их, раздевали? Не знал, что ты у нас некрофил!

– Дурак ты, и шутки твои дурацкие. – беззлобно ответил Мехвод.

– Родноверы в серьёзную драку всегда лезут голыми по пояс. Те, на Калужской, как мы за ножи взялись, тоже косухи поскидывали, и нас. Понятия у них такие: правильным пацанам из стволов валить голимо, а вот холодняком резаться – самое то.

– Стало быть, чернобожцы… – подвёл итог дискуссии командир.

– Ну, Рубик-джан, ну падла хитрозадая! Я ему эту подставу не забуду. Обещал друида, а тут ещё и эти!..

– Слышь, командир… – Мессер заговорщицки понизил голос. – А, может, ну их к нехорошей маме? Скажем Кубику-Рубику, что видели Порченого – и пусть те, их Обители, сами разбираются. А мы, типа, не при делах.

Чекист скривился. Ему остро захотелось заехать придурку в рожу – и чтоб в кровь, чтоб зубы выплёвывал…

– Ты, часом, не охренел, боец? Соврёшь друидам – а потом всем нам из Леса валить? Нет, в такие игры я не играю, и вам не позволю. А потому, слушай приказ: проверить оружие, снаряжение, оправиться. Тебе, Мессер, персонально: вздумаешь в храме нужду справлять – накажу.

– Да я и не…

– А-атставить пререкания. Выход через пять минут. Мехвод, поищи, где рюкзаки приныкать, и чтоб понадёжнее – сам видишь, кто-то сюда шастает. В Грачёвку идём налегке.

* * *

– Что я говорил, а? – бубнил Мессер. Неразборчиво бубнил, поскольку лежал ничком, уткнув физиономию в траву.

– Вот как чуял! Нехрен было лезть в эту церкву! Дождались – зашухарят нас к гребеням!

– Отставить панику, боец! – Чекист приподнял стволом «Маузера» лист лопуха, перекрывающий обзор. – Неправильная она какая-то…

– Чего неправильного-то? Обычная барбоска, только покоцанная. Может, порода такая, или их здесь не кормят?