Клык на холодец

Щенок припал на передние лапы, смешно оскалился, тявкнул и прыгнул, нацеливаясь на руку. Неудачно – добыча трусливо ускользнула. Мало того – она коварно подкралась сзади и опрокинула грозного охотника на спину. Оставалось униженно дрыгать лапами и сердито пищать.

– Молодец, хороший мальчик, хороший! Скоро покушать принесут, мама с тобой поделится…

После первого знакомства зверёныш прочно прописался у Лиски в клетке. Девушка охотно делилась с ним пайкой, и всякий раз, когда подвальная дверь скрипела, впуская очередного визитёра спешно прятала «соседа» в угол и старалась загородить собой. Ей запали в душу слова о том, что зловещий друид собирался пустить этот комок шерсти, счастья и радости на опыты. А потом горько усмехалась: «Ты, мать, совсем одурела. Самой-то неизвестно сколько жить осталось, может, через час за тобой придут. А туда же, переживаешь за щенка…»

Однако – и продолжала, и переживала, и прятала. Хорошо хоть, охранники не торчали в подвале постоянно: спускались по одному с интервалом в полчаса-час, лениво озирали ряды клеток с узниками и убирались восвояси.

С Виктором связаться больше не удалось – уборщик отказывался передавать новые записки. Пробовала докричаться, но быстро оставила эту затею: полувменяемые «зеленушки», забивали любые звуки взрывами гвалта, воплей и неразборчивых причитаний.

Щенок побарахтался, перевернулся на брюхо, поднялся на лапы и снова принял боевую стойку, упоённо виляя хвостиком.

– Ну, давай-давай… что, не вышло?

Новый бросок – и снова промах! Рука улизнула в последний момент, однако крошечные иголочки-зубки всё же зацепили кожу.

– Ах, ты, ещё и кусаться? Ну, держись…

Наверху пронзительно заскрипела дверь.

Девушка сгребла бурно протестующего щенка, пихнула в дальний угол и уселась, обхватив колени руками, заслоняя несмышлёныша от чужих глаз. Сама же исподлобья косилась – кого это Лес принёс на их головы?

Незваные гости не заставили себя ждать. В подвал с шумом ввалилась целая процессия: четверо угрюмых, изрядно побитых мужиков со связанными за спиной руками (одежда троих, грязная, драная, напомнила ей старые фильмы о войне) и полдюжины возбуждённых конвоиров. Вместе с ними в подвал ворвалось матерное многоголосье, перемежаемое ударами:

– А ну, пошёл, паскуда!

– Я тя найду, фраерок, понял? Выйду – где угодно разыщу, век воли…

Ещё удар. И голос, глумливый, жестокий:

– Выйдешь, сучара чернявая, ещё как выйдешь, куда ж ты денешься? Видал наших грибных? Понравились? Вот и ты будешь такой же… красавчик!

Довольный гогот конвоиров, перекрывающий паническое верещанье «зеленушек».

Другой голос, усталый, полный безнадёги:

– Уймись, Мессер, не гоношись!

– Да мы… да я…

И снова глумливый:

– «Да я – да я»… головка от буя! Шагай, падаль, пока ноги не повыдергали! Вон, пустая клетка, тебе туда!

Замок соседней клетки лязгнул, отворяясь. Голые ступни зашлёпали по доскам. – Лиска успела заметить, что все четверо пленников были босы.

– Второй – за ним! А эти двое в следующую. И не шуметь, а то в рыло!

– Да пошёл ты, вертухай недоделанный! У меня такие на цырлах…

Опять усталый, тихо, едва слышно:

– Молчать, боец, это приказ! Они, падлы только того и ждут…

За спиной Лиски копошился и обиженно поскуливал щенок.

Ухо вжалось в щель между досок. Дурно оструганное дерево щетинилась занозами, дыхание человека, сидящего с другой стороны щита – того, с усталым голосом, – щекотало кожу.

– Так ты хочешь рвать когти? И правильно, чего тянуть?

Дождёшься, башку открутят!

– Мне бы только замок открыть…

– Какой? От двери в подвал?

– От клетки. Через дверь не выйти, у лестницы, охрана.

– И как тогда?..

– Видишь, под потолком, окошко? Без решётки.

За перегородкой зашуршало.

– Вроде… только оно маленькое!

– Так и я не самая крупная. Подсадите, чтобы дотянуться – вылезу.

– А увидят?

– Он говорил – охрана только у крыльца, стена оттуда не просматривается. Можно улучить момент и выбраться наружу.

«Он» – это уборщик-грачёвец, согласившийся помочь пленникам.

И детально описавший особняк, в подвале которого находилось узилище. Правда, для этого Лискиному соседу, назвавшемуся «Чекистом», пришлось хорошенько на него надавить:

«– Соображай, братан: спокойная житуха закончилась, вашей артелью заинтересовались. Соскочишь вовремя – спасёшь свою шкуру. Нет – извиняй, не повезло.

– Заинтересовались? Ну и как, интересно – в клетках-то сидеть? А когда к Порченому под нож угодите, и вовсе будет потеха!

– Это ещё бабка надвое… Куда мы пошли, известно. Не объявимся вовремя – пришлют бойцов с огнемётами и выжгут тут всё нахрен: и вас, и грибных ваших, и чукабр!

– Чупакабр! И не наши они вовсе…