Клык на холодец

– Так белки ж! – оживился кладовщик. – Тильки не от його, а от Блудояра – через него усё было велено слать. Якось белка принесла вид його депешу и попросила оплати. Ну, я дал пять жолудив…

– Всего пять? – егерь насмешливо прищурился. – Негусто…

– Вона так и казала, що мало – бо добиралася аж з Ричвокзалу. И не вид нього даже, а вид села, там, по соседству. Каже – якщо не додам жолудив, белки у мене ничого бильше брать не будут!

– Ну и как, додал?

Вислогуз насупился и опустил глаза. Названная плата, пять желудей, втрое уступала обычной беличьей таксе за доставку на такие расстояния.

– Мотай на ус, Студент: и от хохляцкого жлобства порой случаются гешефты!

Бич встал и прошёлся по комнате. Он заметно прихрамывал сбитые во время подземных приключений ноги ещё побаливали.

– Так что, имеем примерное местонахождение этого «друида» окрестности Речвокзала. Ничего не приходит на ум?

– Трен? Тот беглый дру…

– Ша, Студент, замолчи свой рот!

Бич взревел так, что Егор прикусил язык. И – вспомнил намёк Трена о непременных условиях спокойной и долгой жизни.

Напарник выразительно постучал по лбу согнутым пальцем, и повернулся к Шапиро.

– Яша, я дико извиняюсь, но нас тут припекло поговорить за маленьких секретов. А ты пока Вогняныча проводи – и напомни, чтоб без всяких там дурных глупостей! Дышать будет, как я скажу.

* * *

– Так и будете морочить мне голову? Знаешь, Серёга, это уж слишком: занимаете мой кабинет, допрос в нём устраиваете, а потом ещё и выставляете вон, словно третьеразрядного лаборанта не в обиду вам, молодой человек…

– Ничего-ничего, Яков Израилевич. – вежливо отозвался Егор. – Я ведь и есть лаборант. Третьеразрядный.

Он числился на этой должности с того дня, как появился в МГУ. Правда, никто ещё не видел его с лабораторными принадлежностями в руках – разве что, с мензуркой, наполненной до третьего деления коньяком.

– А допрос ты сам устроил. Скажешь, нет? – брюзгливо заметил егерь. – Мне-то твой Вислогуз по барабану, хочешь – увольняй его, хочешь, отведи в подвал и пристукни.

– Без меня найдётся, кому пристукнуть. – брюзгливо отозвался Шапиро. – Руки ещё марать…

Они подошли к массивной, тронутой ржавчиной, железной двери, снабжённой колёсами-кремальерами. На полу виднелись свежие царапины – дверь недавно открывали, скребя стальными уголками по бетону.

– Ну и зачем тебе эта нора? – Егерь ухватился за спицевое колесо и с натугой провернул. Вдвоём с завлабом они потянули его на себя. Дверь, протяжно скрежеща, отворилась.

– Своей лаборатории, что ли, мало? Так займи соседнюю, на вашем этаже половина помещений пустует!

– Как и во всём ГЗ. – Шапиро отряхнул ладони, достал из кармана платок и принялся протирать очки. – Чёрт, сплошь плесень… Что до помещений – здесь мне, знаешь ли, спокойнее. В некоторые подвалы годами никто не заглядывает.

– И к реактору тоже? – не сдержался Егор.

– Нет, там-то как раз народу хватает. Например – вооружённая охрана. Но это далеко, под другим крылом и на три уровня ниже.

Байки о древнем, почти столетней давности, ядерном реакторе, питающем Главное Здание, ходили задолго до Зелёного Прилива. В своё время Егор был изрядно удивлён, узнав, что они имеют под собой основание.

– Когда стало, что с исследованиями некромицелия что-то нечисто, я принял решение перенести лабораторию в местечко поукромнее. Вверху осталась мелкая текучка, а основная работа – здесь.

Шапиро нашарил выключатель. Под потолком, в обрешеченных плафонах вспыхнули лампы.

Лаборатория словно вышла из голливудских фильмов тридцатых годов о Франкенштейне, докторе Моро и прочих сумасшедших гениев от биологии. Столы, заставленные штативами, газовыми горелками и горами химической посуды; цинковые ванны с подведёнными к ним проводами, силовые шкафы с рубильниками и фарфоровыми изоляторами. На полу и на стенах – жгуты кабелей в резиновой и клеёной обмотке. Вдоль стены выстроились стеклянные баки, покрытые изнутри слоем чего-то мутного, ссохшегося. Отдельно – прозекторский стол со всеми полагающимися приспособлениями и инструментами, но снабжённый ремнями для рук и ног.

Егор прошёлся между столами. Это место определённо знавало лучшие времена: кафельная плитка на стенах, потрескалась и местами осыпалась, лабораторная посуда и стёкла приборов пожелтели, латунные ободки шкал тронуты патиной, в уголках набилась пыль. Резиновые шланги ссохлись, потрескались, с вытяжных коробов под потолком свешивалась паутина. И повсюду воздухе витал едва уловимый аромат разложения.

– Солидно! – егерь уважительно присвистнул. – И ты это всё сам, в одиночку?..

– Нет, конечно. Двое сотрудников в курсе.

– Ты им веришь? А если – как Вислогуз?..

– Как себе. – серьёзно ответил Шапиро. – Что до Михася Вогняновича, то он похитил образцы, когда мы только начинали с ними работать. Об этом месте ему не известно.

– Как же вы без него обошлись? Всё же кладовщик, материальные ценности – его епархия. Это ж сколько всего пришлось проводить по бумагам, списывать?