Клыкастые страсти

Я зафыркала. Не смогла удержаться, простите. Тоже мне, Нострадамус — обстрадамус. Как он вообще это себе представляет?

— А чем выводят бесов? Про блох я знаю, а рогатых?

— постом и молитвой, дочь моя, только молитвой и постом.

Я замотала головой.

— Если человек голоден — ему хочется есть. Если человек стоит на коленях и молится — ему хочется усесться в мягкое кресло поудобнее. И лучше — с бокалом вина. Тогда и можно подумать про рогатых и хвостатых…

— Вино — грех. Оно будит дьявола в душе человека.

— Вот. А в древности поэты после него стихи писали. Хайяма знаете? Это который Гийас ад-Дин Абу-л-Фатх Омар ибн Хайям ан-Нишапур? Сколько он выпил — не счесть, а ка-ким ученым был? А поэтом? И никаких чертей в душе… Разве что из-под стола, после пятого кувшина…

Поп вздохнул всем брюхом. Или это брюхо вздохнуло?

— А вы знаете, что в древневосточной литературе пить — значит любить?

— Так вы же и любовь отрицаете, — не смутилась я. — Вот вы хоть кого-нибудь люби-те?

— Мы Бога любим. И людей. И молимся за них.

— когда любят всех, значит — не любят никого, — отрезала я. — А от ваших молитв никому не жарко и не холодно. Лучше бы вы детским домам помогали и домам престарелых. С любо-овью…

— Мы помогаем… — заикнулся было поп, но тут же осекся под моим взглядом.

— Не вижу! Новые церкви — вижу! И у нас в городе и по стране! Новые епархии, храмы, молельни, источники… дохода! Что угодно вижу. А вот пользы от вас — нет. И помощи обычным людям — тоже.

— Вы заблуждаетесь…

— А вы — врете, — припечатала я. — У вас все это в ауре прописано. Думаете, незаметно? А еще вы — чревоугодник. И из-за вас кто-то расстался с жизнью. Вы знаете что одна ва-ша подлость кому-то стоила жизни. И поэтому у вас на ауре обгорелое пятно.

Поп отшатнулся и побледнел. Но нашел в себе силы кое-как промямлить:

— Мы пришли, Юлия Евгеньевна. Проходите в зал.

— Последний вопрос, — встряхнулась я. Нарочито громко, чтобы жиртрест понервничал и не юлил. Пусть дергается — у людей лекция, им лапшу на уши вешают, а я под дверью ору. — Когда стало известно о приезде проповедника и об этой лекции? Месте и време-ни?

— позавчера.

Поп ответил сразу, как я и рассчитывала. И — прокололся. Как говорили древние — «му-дрому достаточно». Я вскипела еще сильнее. Ну, Рокин! Ну, погоди!.. Па-па-пам!

Я не волк, но уши оборву и зубы выбью! Ведь знал, все знал заранее — и пригласил именно в это время. В расчете на то, что я хоть кусочком уха, но попаду на лекцию. Ро-жа козлиная! Урою урода. То есть, простите за тавтологию, укопаю! И никто меня не удержит! Хотели, чтобы я послушала проповедника?! О, я послушаю! И он послушает. Немало нового и интересного о себе и о людях.

Я решительно обогнула попа и вошла внутрь.

Стандартный актовый зал — что еще скажешь. Только до фига церковной атрибутики и все очень аккуратно. По стенам картины на религиозные темы — у студентов все святые давно бы обзавелись рогами и усами — в лучшем случае. Кое-где — иконы. Кафедра, типа той, с которой любит вещать наш ректор. Недешевенькая, кстати. У нас — попроще, а уж сколько наш ректор выбивает на ассигнования из администрации… Хотя я к нему не-справедлива! У бедняги жена, любовница, пара особняков и целый парк авто. Содержать это все — никаких денег не хватит, вот потому у нас в институте и обстановка пожиже. Кресла тоже роскошные. Я прошла подальше в зал и уселась в то, которое было поближе к сцене. Попы морщились от стука высоких каблуков, но мне было плевать. Типчик за кафедрой чего-то нудил, а я вертелась во все стороны, пытаясь высмотреть Рокина. Ага, фиг мне! Попов тут было не меньше сотни. А кто в штатском — все в черно-белом. Освещение было приглушено — и высмотреть знакомое лицо не получалось. Все слива-лось. Черные костюмы, черные рясы, белые щекастые и тощие морды… Жесть!

Придется слушать лекцию. Вот только…

Я достала телефон и дозвонилась Глебу.

— Алло, это Юля.

— Юля? Что случилось?

В голосе оборотня была искренняя тревога. Волнуется за охраняемый объект.

— Меня тут затащили на лекцию, — голос я даже и не подумала понижать. Если Рокин ус-лышит — тем лучше. — Ты не волнуйся, тут не опасно, если и сдохну — только со скуки. Но просидеть некоторое время придется. Я буду тебе отзваниваться.

— Жду через пятнадцать минут. Если не позвонишь — звоню сам.

Я отключилась. Со всех сторон на меня смотрели с этакой христианской укоризной. Ну и пусть. Сколько мне тут сидеть?! Твою зебру! У нас куча проблем, а я трачу время на всякую пакость!

Я начала разглядывать проповедника за кафедрой. Как ни странно, он говорил по-русски. Чуть-чуть картавил и пришептывал, отчего получалось немного невнятно, но предложения строил правильно и грамотно. В ЦРУ его, что ли, натаскивали. Но тема была интересная. Жаль, что вступление я пропустила. Вдруг еще что интересного ска-жет?