Клыкастые страсти

— Ну вот. Алёну Санину помнишь? Каждая женщина становится такой, какой ее хотят видеть. Каждая из нас — зеркало. А вот какое именно? Кривое, дурное, запыленное — или с золотым напылением — никто не знает. Да и не до того нам. Давай по-ка мы здесь, поговорим по делу?

— А что ты хочешь знать по делу?

— По делу — нам нужна была Клава.

— Клара!

— прости, забыла.

На самом деле я ничего не забыла. Просто наблюдала, как меняет цвет аура раздражен-ной оборотнихи. Теперь это была скорее протухшая солянка. Ощущение было именно такое. На братца и то смотреть было приятнее. Ничего не понимаю. Такое самопожертво-вание, такая судьба — и такая аура? Мне бы еще пару дюжин проглядеть. Перевожу взгляд на Валентина. Вполне симпатично. Зеленый, голубой, светло-синий, темно-красный, желто-оранжевый. Зеленого с голубым мало, остальные цвета находятся в примерно в равных пропорциях, разве что синего могло быть и побольше, и ничуть не пачкают друг друга. Очень эстетично. И даже серебряный узор здесь к месту. Кстати, у Клары он тоже яркий. Перевожу взгляд на брата — у того узор тусклее. Потому что он не-давно инициировался? Ох, мало материала для сравнения, мало…

— Валь, у нас фотографии с места происшествия есть? Покажи Кларе, пусть посмотрит. Авось, кого опознает.

Что Валентин и сделал. Клара брезгливо переворачивала фотографии. И опять я ничего не понимала. Ее аура полыхала вспышками красного и желтого, а лицо было спокой-ным, даже чуть скучающим. Красный и желтый — сильные чувства. Так какой смысл по-казывать, что ты их не испытываешь?

— Есть тут пара вампиров. Вот этот — советник Ивана, Николай. Вот этот — тоже какой-то сильный вампир, его зовут Виктор. Третий — мелкая сошка. Оборотней здесь нету.

Я кивнула. Валентин подписал фотографии с названными вампирами и отдал мне.

— а мне-то зачем?

— Может, попробуешь погадать по фотографии?

Я ах ошалела от такого предложения.

— Валь, я тебе что — экстрасекс на полставки? Я по фотографиям ничего не скажу. Не су-мею. Не мое поле действий.

— Но ты учишься и совершенствуешься. Кто знает…

Я чуть не взвыла. Да я! Я и знаю, что ни черта не знаю. Все мои способности, вот ВСЕ, проявляются только в экстремальных ситуациях. И надеяться что-то решить с моей по-мощью может только особенно неудачливый самоубийца-мазохист, потому что есть ку-да способов покончить с собой намного приятнее и легче.

Аура Клары полыхала багровыми огнями. Странно. Ничего не понимаю. Лицо спокой-ное, даже скучающее. Хоть поволновалась бы для приличия, да и остальные — тоже…

Что я и сказала. Всем и сразу. Мохнатые нахалы даже и не подумали смутиться.

— Юля, после общения с Андрэ нас мало что может напугать, — честно предупредил Ва-лентин. — Клара, я полагаю, тоже насмотрелась в Туле, — кивок головой и яркая вспышка красного, розового и оранжевого в ауре оборотнихи, — а твой брат до сих пор думает, что в сказку попал. И размолвка с дедом его беспокоит намного больше всего остального.

— Старый мерзавец, — буркнул Славка. Я было зашипела, но слов не понадобилось. Ва-лентин шагнул к нему и одним ударом смел на пол.

— Юлия Евгеньевна Леоверенская — фамилиар нашего Князя. Константин Савельевич — ее дед и личный знакомый Князя. Поэтому фильтруй базар, сопляк!

Последние три слова вышли низким, почти ультразвуковым рычанием. Я довольно улыбнулась, а вот Клава выпрямилась и дернулась к Валентину.

— А он — ее брат!

— Он сам ушел. Иуды мне не братья, по ним осинка плачет, — пояснила я.

Буровато-красные вспышки какой-то дурной ярости в ауре лисицы.

— Вы могли бы помирить его с дедом, госсспожа!

Вот так шипение! Не будь они лисицей, я бы сказала, что она — кобра.

— У меня и без того дел хватает, — отмахнулась я. — Вот, годика через три, дед чуть по-стынет… Что ты еще можешь сказать про убитых вампиров?

— Да ничего особенного. Не самые сильные, но и не слабые. Николая — самый сильный, Виктор — его друг, третьего почти не знаю.

— А как Иван к ним относился?

Я спрашивала уже без особой надежды. Так и вышло.

— Что может знать пади?

Я поглядела на Валентина. Но оборотень покачал головой. Мол, не врет. А аура так и полыхает. Ничего не понимаю. Ой, кажется, я повторяюсь, но ведь правда — НЕ ПО-НИМАЮ!

— А с кем они дружили? Больше всего?

— Вампиры — дружили?! Так не бывает!

— Бывает. Борис и Вадим — друзья.

— Неправда, — Клара говорила, как первый апостол христианства. Убежденность в ее го-лосе можно было развешивать килограммами. — Если вампиры не убивают друг друга, то только из-за запрета Совета.

Я попробовала представить себе Мечислава, который убивает Бориса или Вадима. Не получилось. Потом ребят — убивающих друг друга. Даниэля, вонзающего нож в спину Мечислава. Нереально. Чушь.

— Дружить они просто не умеют. Это жестокие и неблагодарные существа, в которых больше от змеи, чем от человека!

— Я приму к сведению твое мнение, — окрысился на нее Валентин. — Пади навсегда оста-нется пади.

— Пади и не могла видеть ничего хорошего от вампиров, — вступилась я. — Ладно. Мне и так ясно, что ничего мы не узнаем. Надо отправляться к ИПФовцам.