Клыки Доброй Матери

И он, обернувшись к Нуру, поглядел на неё. Прежде она дрожала от холода, но от этой улыбки промёрзла до костей, даже двинуться не смогла, даже вздох застыл в груди, — но всё же Нуру не опустила глаз. Она решилась на что-то — может быть, на глупость, но разве не глупо и ждать, что чудо её спасёт?

— Говорят, я служу Творцам, — сказала она не торопясь. — Что же, может быть, это правда. Но что вы знаете о Творцах? Только то, что им не по нраву Подмастерья, — ничего больше. Только то, что мы по-разному толкуем волю Великого Гончара.

Окинув взглядом притихший зал, она продолжила:

— Но если пришли новые боги, придёт и новый порядок. Не станет ни Творцов, ни Подмастерьев. Вы ничего не знаете о том, на чьей я стороне и чего мы хотим.

— Пустые слова! — воскликнул Бахари. — Ты хочешь спастись и будешь лгать, но сказать тебе нечего!

— Йова встречал меня в Таоне, в доме забав, — сказала Нуру. — Знаешь, как я оказалась там и почему только разносила вино, но не работала? Имара, хозяйка дома, служила Творцам. Если сумеешь поговорить с ней однажды — убедительно поговорить, — она подтвердит мои слова.

— Вы работали вместе. Какой тебе прок её выдавать?

— Какой прок? Она действовала не по уговору и совершила ошибку. Имара больше нам не нужна.

Бахари смотрел недоверчиво и хмуро, обдумывая, о чём ещё спросить, но Уту вмешался.

— Довольно, — сказал он. — Я велел тебе ни с кем не говорить без нашего позволения, работница, и ты будешь наказана. Почему каменный человек ещё здесь?

Бахари дал знак, и его люди подняли Сафира — взяли под руки по двое, кряхтя от натуги, и он кое-как встал и, с трудом обернувшись, посмотрел на Нуру. Она ответила твёрдым взглядом.

Его увели. Хозяин молчал, жуя губы, и тревожно помаргивал. Он, видно было, хотел что-то сказать, но не решался. Люди рядом с ним — помощники, знатные горожане — оставили еду. Руки замерли над блюдами, куски прожёвывались спешно, чаши опустились. В городе ещё долго будут шептаться о том, что они услышали теперь.

Брат и сестра уже поднялись и приказали Нуру встать, уже направились к выходу, когда снаружи раздался шум голосов, а потом крик:

— Справедливости!.. О Светлоликий, взываю к тебе, услышь меня!

Бахари, сведя брови, подошёл к двери. Брат и сестра встали за его спиной. Стоя меж ними, Нуру увидела мокрый тёмный двор. Его обступали дома. Тусклый свет ламп и жаровен, пробиваясь сквозь неплотно прикрытые двери и откинутые ставни, не разгонял мрак, лишь рассыпался искрами на воде. Шёл дождь — спокойный, долгий дождь, — и на земле под дождём распростёрся человек.

— Справедливости! — пробормотал он, поднимая лицо, и вновь опустил поспешно. — О Светлоликий, молю!

— Кто посмел тревожить Светлоликого в этот час? — гневно спросил Бахари. — Кто посмел сделать это теперь, когда он нездоров? Приди к городскому главе в день суда, и твоё дело решат.

— О нет, нет, моё дело не таково! Это я… Каменный человек мой! Светлоликий Фарух обещал, что разберётся и даст награду, и я ждал, но Светлоликий уехал, а совет не стал разбираться с этим делом и велел мне ждать. А сколько ждать?

— Сколько нужно…

— Нет, нет, прошу, дослушайте! Я узнал от пастуха, что моего быка, на котором везли каменного человека, присудили отдать кому-то другому. Так дело решено? Но где справедливость, я остался без быка и без награды! Я разорён! О, горе мне…

— Вышвырните его, — велел Бахари и отошёл, пропуская людей. — И за то, что посмел тревожить покой Светлоликого, пусть получит свою награду. Что же, любой бродяга может пробраться в твой дом, Нгако? За этим не следят?

Он недобро посмотрел на хозяина, и тот застыл с полуоткрытым ртом, тараща глаза и издавая невнятные звуки.

Просителя уже подняли с земли и потащили прочь. Грязный, промокший, он извивался в чужих руках, силясь освободиться, и выкрикивал:

— Справедливости!.. Справедливости!.. Раз так, сам найду, кому отдали быка, и возьму своё!

Нуру показалось, что время застыло, а разум её стал острее, чем всегда. Торговец, говорил Мараму. Торговец служил Творцам и ездил в Таону, в дом забав. Он знал Имару, а ещё собирался жениться. О, сколько торговцев ездит по этим землям — но, может быть…

— Стойте! — повелительно сказала она и шагнула вперёд, и так прозвучал её голос, что стражи и вправду замерли на мгновение, но тут же посмотрели на Бахари.

— Это Шаба, — продолжила Нуру. — Прислужник Творцов.

Она вышла под дождь, вскинув голову и расправив плечи. Повинуясь знаку Бахари, Шабу поставили на колени. Он заревел, пытаясь вырваться, а когда не удалось, воскликнул:

— Что ты несёшь?

— Это он привёз меня к Имаре. Разве не так, Шаба?

— Я не знаю, о чём ты!

— Ведите его в дом, — велел Бахари. — Не в главный, не будем портить гостям ужин.

Шабу потащили. Он упирался, скользя ногами по мокрой земле. Бахари кивком приказал Нуру идти следом и пошёл сам. Брат и сестра, переглянувшись, пошли за ними.