Княгиня Ольга и дары Золотого царства

Но когда лестница кончилась, перед ними открылась не крыша, а опять вроде как длинный покой. Видимо, выстроенный на крыше гридницы. Эльге страшно было сделать шаг – не провалиться бы! Но грек уверенно шел вперед, приглашая ее за собой. Махнув рукой женщинам, чтобы не визжали, она пошла за греком.

По крыше тянулись клети – одна за другой. Скоро Эльга сбилась со счета и перестала сознавать, где находится. Смутно помнила, что над гридницей – но над головой опять оказалась крыша.

– Вот здесь твой китон, – сказал грек, когда они достигли последнего помещения.

– Что?

– Опочивальня, – перевел Торстейн Дрозд.

– Когда твоя светлость и твои люди немного отдохнут, – продолжал грек, – в триклинии будет подан ужин.

– Где?

– Гридница, что мы проходили.

– Или сначала твоя светлость желает баню? Управителю отданы распоряжения, уже все готово.

Эльга поколебалась: сходить в баню было бы очень не лишним, но она так устала! Сегодня она уже ничего не хотела видеть – только прилечь где-нибудь и закрыть глаза.

Кое-как разместились по клетям-китонам: уже во мраке, при свечах, разбросали свои короба по лежанкам. В китоне Эльги лежанок было три, и вместе с ней поселились Прибыслава и Володея, их челядинки кинули свои постельники на пол. Самая большая лежанка легко вместила бы и четверых, и Эльга попросила Уту на первую ночь лечь вместе с ней: хотелось чувствовать рядом кого-то хорошо знакомого и привычного.

Однако спала Эльга плохо: все время просыпалась, едва закрыв глаза, и в дреме постоянно ощущала недоумение и беспокойство. Висели жара и духота: лежа в одной сорочке, она все ждала ночной прохлады и не могла дождаться.

Когда она проснулась окончательно, уже совсем рассвело. Прямо перед ее глазами оказалось нечто… такое странное, что она усомнилась, где находится: в доме или в лесу? Изображение под сводом кровли занимало всю ширину стены, нависая над головой. Вчера во тьме она его и не заметила, а сегодня, при ярком утреннем свете, оно бросалось в глаза. На коричневатом поле росли огромные деревья с большими зелеными листьями; под деревьями стояли олени, обратившись носами к стволу, а к ним подкрадывался охотник в красной рубахе, с напряженным луком в руках. Свод обрамлял хитрый узор, красно-синий с золотом, похожий на вышивки самых лучших платьев из греческой добычи. А ниже блестела гладкая каменная стена, желтоватая в разводах. В углах красовались небольшие каменные столпы, то серовато-розовые, то темно-красные, с чем-то вроде узорного куста на верхнем конце.

Это все было настолько не похоже на бревенчатые стены, которые Эльга привыкла видеть во всех решительно жилищах, где ей за всю жизнь случалось просыпаться, что она просто лежала и разглядывала это, не шевелясь.

– Эльга! – раздался рядом шепот Уты. Оказывается, и сестра уже проснулась. – Эльга, ты видишь?

Княгиня повернула к ней голову и взглянула в вытаращенные глаза сестры.

– Мы в Царьграде! – торжественно доложила та.

* * *

Первые дни в палатионе Маманты русы провели как во сне. Во-первых, оказалось, что отсюда также невозможно выйти по своему желанию, как из любого зачарованного царства преданий. Об этом Эльге еще первым утром сообщил Мистина: он проснулся на заре и пошел обследовать их новое жилье при свете дня. Вернувшись на второй ярус, застал там предбанник: женщины только поднялись, взялись за гребни и позабыли чесать волосы, заглядевшись на стены либо оконные косяки. Так и сидели в сорочках, с распущенными косами, с гребнем в руке, с открытым ртом и вытаращенными глазами.

– Эту усадьбу сторожат хирдманы василевса, – сказал Эльге старший посол. – Так и стоят у ворот, будто с вечера не уходили. Их сотник говорит, так положено: мы можем выйти, только если за нами придут царевы мужи.

– А что у нас с припасами?

– Здесь много чего есть, вода в колодце на заднем дворе, и челядь обещает, что припасы будут каждый день подвозить. Василевс же обязан кормить всех своих гостей. А если появится какая нужда, то сказать сотнику, а он передаст тому греку вчерашнему…

Эльга хотела ответить, но вздрогнула и обернулась: откуда-то из глубин дома донесся женский визг.

Мистина кинулся туда: в этом чудном месте все были настороже. Навстречу ему бежали Живляна и Святана, тоже в одних сорочках и волосниках – глаза выпучены, рты разинуты.

– Они камен… ные! – вопила Святана, кинувшись отцу на грудь и ухватившись за него обеими руками. – Ка… каменные! Не живые!

– Кто? – Мистина глянул поверх ее головы, не понимая, в чем опасность.

– Му… мужики те… – Живляна показала куда-то назад.

Оказалось, что, проснувшись пораньше, они вдвоем стали лазить по дому и случайно вышли «на крышу». И очутились на открытом ходу вдоль внешней стены здания: огромные окна, от пола до потолка, смотрели во двор, а в каждом окне стояли те люди в белых одеждах, которых они приметили еще вчера, в сумерках. Они и сейчас там стояли, все так же глядя вниз и подняв руки в приветствии пустому двору, не переменив положения за ночь. И вот, выйдя на галерею, две молодые боярыни обнаружили, что эти люди – каменные!