Княгиня Ольга. Истоки

Князь поднимает меч и целует богато украшенную рукоять, словно любимую женщину: ласково, покорно и с благодарностью. Пусть не отвернётся от него эта безмолвная, равнодушная к чувствам сталь, принадлежавшая когда-то самому Рюрику. Пусть поможет ему сокрушить всех, кто встанет на пути его династии к славе и процветанию.

Вторая рука сжимается в кулак до побелевших костяшек, а зубы смыкаются в ряд так крепко, что у Игоря на лице выступают желваки. Восставшие приближаются. Сальные, всклокоченные головы и острия копий, мечей и топоров волной накрывают берег Волхова, боевые кличи, топот сотен ног и стук железа по дереву усиливаются и набатом отдаются между ушей князя.

Никаких лучников, никаких стен из щитов — только безжалостная сеча.

Встрепенувшись от прикосновения к своему плечу могучей руки дяди, Игорь прерывает свои думы и делает глубокий вдох, от которого в груди скребёт, словно наждаком, и, наконец выкрикивает:

— В бой!

Начинается.

Игорь с мечом наперес бежит вперёд и вместе со своими ратниками ударяется о первые ряды неприятелей, будто волна о скалистый берег. Воинственный рёв доносится со всех сторон и наполняет его руки невиданной доселе силой, будто сам Рюрик покинул чертоги Вальхаллы и вселился в тело своего отпрыска.

Первым ему под руку попадает беззубый рябой громадина, вооружённый топором и простым щитом. Великан возвышается над князем на две головы, но даже рост не спасает его от горькой участи: быстро увернувшись от сверкнувшего в считанной пяди от плеча лезвия, Игорь делает ложный выпад, вскидывает перед собой щит и наносит удар снизу, прямо из-под него, застав соперника врасплох и всадив стальное жало ему в толстую ляжку.

Богатырь воет раненым волком, словно прося всех богов об избавлении от боли, и его мольбы оказываются услышанными: нанеся коленом удар в живот, темноволосый правитель Руси рубит по шее мятежника. Доносится леденящий душу хруст, но хребтина последнего оказывается слишком крепкой, и замах приходится повторить дважды, пока вражья голова не падает к ногам победителя, а его горячая кровь не орошает лицо и щит Игоря.

"Один!"

Не желая останавливаться, Игорь прорывается вперёд, увидев, как Некраса с двух сторон теснят двое оборванцев с дубинами. Оказавшись за спиной у одного из них, князь рубит прямо по ногам неприятеля и подрезает тому колени, а затем вгоняет клинок тому прямо в горло; второго приканчивает сам тысяцкий.

"Второй!"

Хмельной от сражения, словно от вина, он продолжает свой кровавый путь, рубя, сокрушая, ломая щиты, принимая удары оружия и отвечая сполна в ответ тем же. Лязг металла, рёв боевых рожков, безумная пляска живых и стоны тех, кто вот-вот перестанут быть таковыми, сплетаются в единый хор… и заставляют чувствовать себя непобедимым.

"Третий!"

Игорь дрожащими руками с хлюпающим звуком вытаскивает меч из плоти ещё одного поверженного, как вдруг…

Крррркк!!!

На княжий щит обрушивается удар недюжинной силы, что раскалывает его напополам. Не устояв, хозяин престола падает на землю и в беспорядке окружающей сечи едва успевает откатиться в сторону — иначе второй, точно такой же выпад одним движением размозжил бы его бедовую головушку.

Сверху тотчас же наваливается кто-то тяжёлый, выбивая из грудной клетки воздух, а из руки — оружие. Высокий мужик с кудрявой рыжей бородой и шрамом на лбу ухмыляется, узнав государя по фибуле с золотым соколом, и заносит над собой тяжёлый топор, чтобы вписать себя на страницы летописей как убийцу сына Рюрика. Последний, стиснув зубы, швыряет в него половину щита, но тщетно: он, кажется, вовсе не чувствует боли.

Отчаянно лягнув мужчину в колено, Игорь откатывается ещё дальше и, в спешке нащупав свой булат, поднимается на ноги. Противник, однако, полностью теряет к нему интерес, с растерянным видом он рассматривает остриё меча, которое торчит из его живота посреди растущего алого пятна. Ноги восставшего, словно лишившись костей, подгибаются, и он замертво падает на траву, открывая князю взор на тысяцкого, стоящего позади врага.

Клинок Некраса так и остаётся воткнутым в поясницу испустившего дух недруга, а сам глава посадского войска, улыбаясь и вытирая лоб, произносит:

— Теперь мы квиты.

Времени на беседы не было, и оба они, ухватившись за мечи, снова бросаются в гущу сражения. Где-то вдалеке одного за другим, словно котят, отшвыривает от себя неприятелей Вещий Олег; среди живого моря из рук, ног и лезвий доносится чей-то рявкающий голос.

— Вон он, тот ратник! — показывает на него пальцем одноглазый воин, ведущий вперёд вторую волну из бунтовщиков. — Убьёте князя — обезглавите всю нынешнюю власть!

"Четвёртый!"

…

"Шестой!"

…

"Девятый!"

От прошедшего вскользь удара локтём ещё одного из восставшего отребья шлем слетает с его головы, освободившиеся длинные волосы, мокрые от пота и крови, липнут ко лбу и лицу, сбиваясь в косматые, перепутавшиеся меж собой пряди. Грубая ладонь обхватывает меч из саксонской стали крепче, чем когда-либо, и на рукояти кожа князя чувствует что-то вязкое, липкое и отчасти пахнущее железом — то запёкшаяся кровь поверженных врагов.