Княгиня Ольга. Обжигающая любовь

Никто не знал, какой борьбы ей стоило это решение о мести. Никто, даже священник Григорий. Когда священник увидел полыхающую баню и услышал вопли, доносящиеся оттуда, моментально все понял. Попытка поговорить с княгиней и заставить прекратить страшную казнь ни к чему не привела, Ольга не желала ни с кем разговаривать. Только позже она покаялась в совершенном, но отказалась обещать, что не станет так делать впредь.

– Почему?! – ужаснулся Григорий.

– Я живу в языческой стране и правлю язычниками. Значит, и мстить стану по языческим законам.

– Месть губительна, княгиня! – У Григория опустились руки, казалось, что столько лет бесконечных бесед с Ольгой, столько лет учебы ее как христианки пошли прахом после гибели князя Игоря.

Даже ему было неведомо, скольких часов мучительной борьбы и раздумий потребовало такое решение. Иногда Ольга была уверена, что губит свою бессмертную душу ради спасения Руси. Она смотрела на икону Божьей Матери и молила о помощи и пощаде. Княгиня понимала: для того, чтобы достичь своей цели, придется губить чьи-то жизни. Для нее это была своя Голгофа. Когда Ольга пыталась объяснить, что чувствует, священник приходил в ужас! Даже сами подобные мысли для настоящего христианина уже грех. Как можно сознательно губить чужие души, даже если люди не крещены?!

Между княгиней и священником встала ледяная стена, Ольга оставила Григория в Киеве, приказав сидеть на княжьем дворе, не высовывая носа наружу. Она хорошо понимала, что, пока она отсутствует в городе, со священником могут попросту расправиться. Да и ни к чему ему видеть борьбу киевлян с древлянами. Где-то в глубине души священник Григорий даже был благодарен княгине за такое решение. Он не снимал с себя ответственности за ее отход от веры, но не хотел видеть этого.

Глава 35

Дружина Свенельда стояла под стенами Искоростеня почти весь год, но у горожан было все, чтобы сидеть за крепким тыном. Княгиня приехала в стан киевлян раздраженная, скоро осень, в рюене нужно снова идти в полюдье, а дружина стоит у древлян, точно привязанная.

Свенельд разводил руками:

– Они имеют все, будут сидеть долго, затворившись.

Ольга взорвалась:

– Ну так сожги город!

– Как? – изумился воевода.

– Помнишь, как греки сожгли у князя Игоря корабли?

Свенельд помотал головой:

– Там греческий огонь. У нас такого нет.

Ольга стояла, мрачно разглядывая прочные стены Искоростеня. Под ними можно сидеть хоть до весны, а не только до осени. Помнила она и сам город, бывала там с князем Игорем. Город так себе, даже избы не все крепкие, много крыш из соломы… Ольга вдруг повернулась к воеводе, тот даже испугался:

– Что?

– Ты в Искоростене был? Какие там крыши?

– Как у всех, где тес, где солома.

– Солома! А она горит хорошо.

Свенельд ахнул от такой догадки, только как их поджечь? Думать долго не пришлось, сама же княгиня все и решила. Весь вечер она долго молилась перед своей богиней, воевода не мешал. А наутро вдруг потребовала отправить послов к древлянам и позвать их к себе.

Древляне прислали четверых, трое стариков, видно, они помнили, как расправилась Ольга с послами князя и с ним самим. Княгиня смотрела на людей, решивших пожертвовать собой ради сородичей, и не могла понять, что чувствует сильнее – желание бросить все и оставить Искоростень в покое или стереть этот строптивый город с лица земли.

Свенельд ждал, что предпримет княгиня, зачем она позвала древлян? Вчера была готова сжечь город, но кто знает, что решила за ночь, эти христиане такие слабые, для них кровная месть запрещена. Воевода слышал их заповеди: не убий, не укради, не пожелай жены ближнего своего. Это надо же придумать! А как тогда жить?! Как можно не убивать, держа меч в руках? Как можно не желать красивых, но чужих женщин? Так и помереть от тоски недолго.

Ольга говорила с древлянами почти ласково, спрашивала, зачем сидят затворившись, почему дани не платят. Те отвечали, что заперлись от дружины, а дань платить просто нечем, все уже забрано. И никто не произносил имени убитого князя, точно и не ведали, почему дружина Свенельда встала под стенами Искоростеня, не знали, что Ольга повелела загубить не одну тысячу дружинников на тризне по мужу. Все напряженно ждали.

И тут Ольга запросила с древлян новую дань взамен невыплаченной. Сначала никто не поверил своим ушам, люди даже переглядывались меж собой – не ослышались ли? Она просила по три голубя и три воробья от дома! Княгиня дала время, чтоб осознали требование, потом его повторила.

Посланники возвращались в город растерянными, но птиц поймали быстро, тем более что в каждом дворе под стрехами жили и те, и другие. Перед шатром княгини быстро росла гора клеток с птицами. Несли допоздна и обещали остальное добавить завтра. Дружинники Свенельда не могли понять, что творится, зачем княгине птицы?! А в стороне от чужих глаз готовилось что-то странное, там сучили веревки и пропитывали их смесью смолы и жира, а к стрелам привязывали куски серы.

Наступившая ночь не несла жителям Искоростеня ничего хорошего.