Княгиня Ольга. Пламенеющий миф

В действительности с постоем дело обстояло так. В VI веке на берегу залива Золотой Рог (он же Хрисокерас, или просто Керас, по-гречески и Суд по-русски) на месте часовни либо храма был основан монастырь Святого Маманта. Святой Мамант Кесарийский – мученик III века, отличавшийся хорошими отношениями с дикими зверями. От монастыря получил название пригород Константинополя, находящийся в двух км от тогдашнего города. В этом пригороде в V веке была воздвигнута роскошная императорская загородная резиденция, с собственным ипподромом и гаванью. Дворец этот горел, потом опять восстанавливался; в IX веке в нем почти постоянно жил император Михаил III, здесь он и был убит, после чего власть перешла к Василию Македонянину, деду Константина Багрянородного. В окрестностях дворца находилось подворье для русских купцов. Есть предположение, что там располагались казармы русско-варяжского корпуса (части иностранных этерий). Летом наемники ходили воевать, а на освободившееся место вселялись купцы; к осени, когда войска возвращались, купцы освобождали помещение. Вот это-то и называлось «витать у святого Мамы». И если купцы и отроки могли размещаться в казармах, то саму княгиню с ближайшим окружением вполне могли поселить и во дворце поблизости. Сам размер делегации тоже наводит на эту мысль: полторы тысячи человек ни в какой монастырь не поместятся. Казармы для отроков плюс дворец для высших – уже реальный вариант размещения. Случай того стоил, а квартирный вопрос императоров не мучил: только в Константинополе и ближайших окрестностях у них резиденций имелось около десятка. Так что, я думаю, маяться три месяца в ладье или в келье, похожей на узилище, у нашей героини не было нужды. А поскольку предместье Маманта находилось на берегу Суда, то и, проживая там, формально она «стояла на Суду». Очень жаль, что до нашего времени от квартала тех времен не сохранилось вообще ничего.

И дал ей наставления…

Теперь подумаем, почему она, хоть и неплохи условиях, так долго ждала первой встречи с императором: до 9 сентября, хотя прибыть должна была в начале июня. В этом видят, с одной стороны, пренебрежение императора к гостье, а с другой – причину ее недовольства визитом. Так ли это?

Знаменитый исследователь Ф. И.Успенский в своем труде «История Византийской империи» отмечает факт: посещение Ольги обозначено на греческом языке выражением, имеющим смысл «нашествие с враждебной целью» или «военный поход». Если корабли Ольги в заливе были приняты за очередное нашествие русов (зрелище почти привычное), то неудивительно, что им пришлось постоять там «до выяснения». Непонятно только, почему императорский флот, который базировался в Константинополе (гавань военных кораблей – прямо у входа в Суд), в таком случае не вышел навстречу. Могла бы состояться эпическая битва и дать материал для еще одного яркого предания… Опять все на сарацин ушли? Как всегда…

Но скорее, это выражение они употребили просто по привычке, поскольку такие вещи, как международные посольства, не делались врасплох. У византийцев на этот счет был разработан порядок: церемония приема иностранного посольства начиналась сразу, как только оно достигало границ Византии. Уже там его встречали представители императора с подарками, и такие же встречи повторялись во всех городах по пути до столицы.

Если этот порядок соблюдался и в случае с Ольгой, стало быть, царская делегация должна была ее встретить в первых греческих владениях: как минимум на границе с Болгарией, а то и вовсе в устье Днепра, где начиналась подчиненная Византии «Корсуньская страна». И если все шло установленным путем, то задерживать ее для долгого стояния в Золотом Роге не было причин. Может быть, она не предупредила? Но в дипломатических отношениях с греками русы состояли уже полвека, а то и больше. Каждый год ездили купцы: с золотыми и серебряными печатями, с грамотами и дарами. И если бы Ольга пошла на такое вопиющее нарушение протокола, как визит без предупреждения, то она была бы не «мудрейшая из всех человек», как ее обозначает летопись, а совсем наоборот… Тогда и обижаться было бы не на что: сами виноваты.

Так что, вероятно, о ее визите знали заранее и все шло как положено. А. Н. Сахаров высказывал мнение, что в эти два месяца «шли напряженные переговоры по поводу церемониала приема русской княгини», вырабатывались и согласовывались все мелочи, которые, с одной стороны, обозначили бы расстояние между «Христом среди апостолов» и «архонтиссой руссов», а с другой, отразили бы исключительное, высшее положение этой гостьи по сравнению со всеми другими.