Княгиня Ольга. Пламенеющий миф

Автор указывает на роль Вильгельма в назначении Адальберта, и в этом указании ясно слышна неприкрытая досада, очень личное отношение к происходящему. Будучи написано уже после событий, со знанием того, к чему привело это назначение, автор не мог удержаться от мыслей «чего плохого я ему сделал?»

«962. В этом же году Адальберт, епископ, назначенный к ругам, не будучи в состоянии преуспеть в том, чего ради он был послан, и видя, что он попусту утруждается, возвратился. Во время возвращения некоторые из его людей были убиты, и сам он едва спасся с большим трудом. Когда он прибыл к королю, им был принят милостиво, а со стороны возлюбленного богом архиепископа Вильгельма в вознаграждение за совершенное при столь неблагоприятных условиях путешествие, был одарен и поддержан всяческими благами и привилегиями, как бы брат братом; послав также о нем письмо императору, он приказал [Адальберту] ожидать во дворце возвращения его самого»[96].

На этом кончается отрывок, посвященный миссии Адальберта на Русь. Как мы видим, не дан ответ на самый главный вопрос: что же, собственно, случилось? Почему Адальберт «попусту утруждался», почему оказался «не в состоянии преуспеть»?

Недомолвки этого отрывка, как водится, породили различные толкования. Обычно в неуспехе Адальберта винят ту самую «языческую партию» при дворе Святослава, «знаменосца язычества». В целом это должно быть верно. Мы не можем знать этого точно, но, скорее всего, соглашение по части веры между матерью и сыном подразумевало ее отказ от попыток распространять христианство. И Адальберту стало это ясно довольно быстро, раз уж он вернулся прямо в следующем году – по тем временам, вероятно, так быстро, как позволило состояние дорог. «Напрасное утруждение» надо думать, означало, что его попытки делать свое дело не встречали понимания у народа и не имели поддержки со стороны властей. Это и должно означать «солгали во всем»: народ вовсе не жаждал отказываться от языческих обычаев, а власти не собирались внедрять христианство силой. Подливает масла в огонь и упоминание о том, что «во время возвращения некоторые из его людей были убиты, и сам он едва спасся с большим трудом». Понять это можно по-разному, но все же скорее угрозы жизни не были причиной бегства Адальбертовой миссии. «Во время возвращения», то есть «на обратном пути» скорее означает, что они подверглись нападению, уже уехав из Киева, а возможно, и оставив позади все русские владения. (Там ведь еще Волынь, Польша и Чехия между Русью и Саксонией находятся.)

Упоминает об этой истории и еще один автор-современник: Титмар из Мерзебурга, написавший свою «Хронику». В ней есть такой эпизод:

«18 октября 970 года от воплощения Господня в сан архиепископа папской властью был возведен Адальберт, монах из Трира, честный и во всех отношениях надежный отец, ранее рукоположенный в епископы Руси, но изгнанный оттуда язычниками».

Таким образом, Титмар как будто подтверждает версию, прямо винящую в изгнании миссии «языческую партию». Меня одно в этом настораживает. Титмар родился в 975 году, с начала жизни был предназначен для духовной карьеры и получил хорошее соответствующее образование. Свою «Хронику» он начал писать в 1012 году – через полвека после интересующих нас событий. На момент смерти Адальберта (в 981 году) Титмару было всего шесть лет и он, конечно, не мог получить никаких сведений из первых рук. Однако он прямо обвинил русских язычников, в то время как сам Адальберт этого не сделал!

Здесь надо учесть один важный момент. Назначение на епископскую кафедру было пожизненным. Раз на нее взойдя, с нее нельзя было сойти, подать в отставку – оставалось трудиться, пока сам Господь не освободит от земных забот. За самовольное оставление своей кафедры епископа ждало ни много ни мало как отлучение от церкви. Разумеется, Адальберт об этом знал, и если уж он так быстро сложил оружие и покинул свою новую кафедру почти сразу, не через десять лет упорных, но бесплодных трудов – для этого должна быть причина.

Единственной веской причиной, по которой епископ мог оставить свою кафедру, был случай, если он бывал не принят «не по собственной вине, а по злонравию паствы» (36-е апостольское правило)[97]. Церковь все же не требовала от своих слуг позволить убить себя, как то случилось с весьма многими миссионерами в варварских странах Европы.

И от этого возникает вопрос: если Адальберт был вынужден бежать с Руси «от злонравия паствы», чтобы спасти свою жизнь и спутников, то почему он сам не сослался на эту причину? Не хуже, а лучше всех комментаторов он знал, что ему необходимо оправдаться в отступлении, за которое, по правилам, его должны были отлучить от церкви. Однако его не только не отлучили, но и приняли ласково – и архиепископ, и король. В 966 году Адальберт был поставлен аббатом Вайсенбургского монастыря. Когда же в 968 году была создана Магдебургская митрополия, Адальберт ее возглавил.