Князь

Между тем тело двигалось на автомате, и вялое сознание не придумало ничего другого, как найти оправдание собственным действиям. Мол, раз уж встала и всё равно на полпути, то почему бы и нет, к тому же умыться тёплой водичкой было бы неплохо, хоть глаза резать перестанет. С таким лозунгом Вилл и побрела в сторону нужного помещения, поёживаясь от холода – пусть дом был вполне тёплым, но за окном уже была глубокая осень, и в коридорах стояла прохлада, особенно если сравнивать их с тёплой уютной постелькой в своей комнате, с мягким матрасиком и таким приятным на ощупь одеялом, которое просто манит и зовёт…

Чуть было не вписавшись в дверной косяк, сонная и растрёпанная ведьма всё-таки достигла цели назначения и на десяток минут выпала из жизни.

Закончив необходимые процедуры, слегка посвежевшая и уже не так твёрдо настроенная кому-то что-то доказывать колдунья развернулась, чтобы идти обратно в комнату, когда услышала подозрительные звуки с кухни. Движимая смутными подозрениями и извечным женским любопытством, Вэндом отправилась на разведку, да и коли уж она всё равно встала, было бы неплохо чего-нибудь перекусить, поскольку ужин был давно, и живот о нём уже благополучно забыл.

По мере приближения странные звуки постепенно приобретали знакомые черты, в конечном итоге превратившись в голос Фобоса. Голос, которым Фобос что-то негромко и печально напевал…

– …Чья-то боль, детский крик…
Вырастают лишь те, кто с годами привык.
Мы свои корабли посадили на мели.
Посмотрите на тех, кто у нас на прицеле…

Холод и какая-то потусторонняя жуть, сквозящие в тихом напеве, буквально пригвоздили Вилл к месту, разом сметая всю сонливость и заставляя полностью обратиться в слух.

Дети-мишени
Взрослых амбиций.
Дети-заложники
Вечных традиций.
Похоти, жадности,
Прочих жестоких страстей…
Взрослые игры
Всегда убивают детей.

«Это он о нас?» – набатом громыхал в голове стражницы вопрос, в то время как перед внутренним взором проносились события последних месяцев. Получение Сердца Кандракара, бои с Седриком, рейды на Меридиан, спасение повстанцев, стрелы стражников, пролетающие иногда всего в нескольких сантиметрах от лица, последний бой с Фобосом, где она чуть не лишилась кристалла, сражения с Рыцарями Мщения, издевательства Шегона, ловушки Нериссы…

А вкрадчивый голос князя, в котором появились нотки какого-то… искажённого наслаждения, тем временем продолжал, небрежно обрывая только всплывшие догадки:

Им уже безразличны чей-то страх, чьи-то слёзы,
Твоя жизнь в их глазах – это стоимость дозы.
И желание убить…
Убить жадно и дико,
Надругаясь жестоко,
Чтоб устал ты от крика.
Они выберут цель для кровавой расправы,
Истязая тебя просто ради забавы.
И мольбы о пощаде опьяняют детей.
Они рвут твоё тело, превращаясь в зверей…

Фобос замолчал, а Вилл забыла, как дышать. Но вот пауза кончилась, и от искажённого наслаждения не осталось и следа, только горечь и печаль:

Детство – это мечты,
Неба ласковый цвет,
Мама, папа, сестра.
Мир, которого нет…

«Он поёт о себе?!» – поражённо, не веря собственной догадке, задохнулась школьница.

Мы свои корабли посадили на мели,
Начинается шторм – мы уже не успели…

Дети-убийцы… – от холода, вновь засквозившего в голосе, по спине Вилл пробежали мурашки.

Мы на прицеле…
Ярость без смысла…
Жестокость без цели…
Жизнь их задела
Своим равнодушным плечом.
Жертва мечтает
Когда-нибудь стать палачом!
Чем измерить – и как – цену детской мечты?
Что мы можем им дать, кроме слов пустоты?..[4]

Песня прервалась, и в коридоре наступила полнейшая тишина. Младшая Вэндом не двигалась с места, чувствуя пробирающий изнутри озноб, из кухни же донеслись лишь пара незначительных звуков, словно кто-то что-то передвинул.

В разуме девочки царил полный кавардак: обрывки бессвязных мыслей, сумбурные воспоминания о приключениях на Меридиане и, почему-то, собственном детстве до приезда в Хезерфилд, фрагменты истории жизни принца, рассказанные им самим… Всё переплелось в какой-то запутанный клубок и не собиралось останавливаться, будто в голове поселилась стиральная машина и её кто-то запустил на отжим.