Князь Арнаут

Жослен не случайно выбрал для исполнения задуманного им дела двух довольно разных людей: трусливого Андрэ и смелого Филиппа, надеясь, что безрассудство и неумение обдумывать последствия собственных поступков одного компенсируется осторожностью и расчётливостью другого. Он от всей души желал юношам беспрепятственно добраться до Европы и выполнить поручение, которое он дал им. Молодые люди и представить себе не могли, насколько важным казалось оно ему. И уж ни в коем случае не поверили бы, если бы кто-нибудь рассказал им, что их старый господин самолично, дабы убедиться в его надёжности, проделал путь из подвала собственного дома до руин квартала, где ютились нищие, а именно там и заканчивался туннель длиной не менее чем в полсотни туазов, прорытый добрых два века назад.

Да и, говоря откровенно, рассказывать было некому, единственный свидетель этого, Жан, успел лишь походя шепнуть Филиппу про подземный ход. Здоровяк, несомненно, со временем выдал бы товарищу тайну, но... господин вовремя позаботился о том, чтобы этого не произошло.

Оруженосец собрался с духом, взял себя в руки и спокойно ощупал всё, что его окружало. Факел, который они с собой захватили, давным-давно погас, и нельзя сказать, что отсутствие света прибавляло юношам храбрости.

— Есть! — закричал Филипп, когда почувствовал, как подался под его рукой грубо сколоченный потолок из неровных шероховатых досок. — Мы спасены!

Произнеся это слово, он как раз и высказал то, что во время их короткого путешествия более всего волновало обоих. Именно спасены, потому что трудно представить себе что-нибудь менее приятное, чем перспектива оказаться заживо погребёнными в мрачном подземелье.

Оказавшись наверху, они в первые минуты испытали такой прилив счастья, такую радость, что не сразу обрели способность двигаться дальше. А двигаться было необходимо, кто мог знать, какие гнусные типы притаились в зловонных пастях полуразрушенных зданий? Кто мог поручиться, что в головах нищих не вызревали планы поживиться за счёт случайно забредших в их жутковатый квартал молодых людей? Что взбредёт на ум подобным, лишь внешне напоминавшим человеческие создания существам, ведь терять им нечего, кроме своей жалкой жизни? Их не всегда остановит и добрый клинок.

Все эти мысли тревожили Филиппа, пока юноша, не выпуская рукояти меча, внимательно оглядывался по сторонам. Оружие, священный металл, вот чему более всего доверял юный сержан Храма. Он напрягал глаза, надеясь заметить злоумышленников раньше, чем они, пользуясь темнотой, решатся обнаружить свои нечистые намерения. Тогда уж не зевай!

Однако было похоже, что даже и преступники предпочитают грабить в других, более пристойных местах.

Занятый своими мыслями, Филипп совсем забыл о своём товарище, да и чего беспокоиться, если кошель-то у тебя на поясе? Уж кто-кто, а Андрэ по собственной воле от денег не сбежит. Да и зачем ему сбегать? Первое препятствие они с честью преодолели, теперь оставалось найти гостиницу и, дождавшись в ней утра, отправиться в гавань Сен-Симеон. До неё примерно четыре лье[18] пути в сторону моря, то есть на запад, столько же, но в уже северном направлении, до так называемых Сирийских Ворот, на страже которых стоит злополучный замок Бахрас.

И замку, и самой Антиохии, городу, где оба юноши родились и прожили один пятнадцать, другой девятнадцать лет, навеки предстоит остаться в прошлом, а в будущем... в будущем их ждал неведомый мир. Им предстояло открыть для себя мать Европу, откуда что ни год приходили на Восток корабли, привозившие романтиков, искателей приключений или же любителей лёгкой наживы. Одни возвращались обратно, другие оседали в христианской Сирии, в Палестине и Галилее, иным удавалось разбогатеть, но большинству предстояло кануть в небытие, и кости их, обглоданные шакалами и омытые обильными зимними ливнями, высушенные щедрым солнцем Леванта, белели повсюду, где находила неугомонных скитальцев смерть.

— Андрэ, — позвал оруженосец, поворачиваясь в ту сторону, где, как думал он, находился его товарищ. Трусливый слуга — не самая лучшая компания, но, кто знает, сколько ещё времени предстоит им провести вместе? Придётся притерпеться, а может быть, даже и подружиться; чего только не бывает? — Андрэ? Что ты...

Рука Филиппа сама потянула из ножен меч.

Всё верно рассчитавший старик Жослен ошибся в двух вещах: не слишком-то утруждая себя наблюдением за жалким изданием, маленьким человечком, каким, несомненно, являлся слуга, командор переоценил его преданность и недооценил его же жадность. Андрэ вовсе не собирался ни выполнять поручение, данное ему господином, ни становиться товарищем мечтательного и благородного Филиппа.