Князь Диодор

Получив в руки простой оловянный кубочек вина, епископ пригубил его, и когда прислуживающий им монах ушел, снова посмотрел на князя, который пережидал эту паузу с удовольствием отогреваясь.

— У нас неплохое вино, не правда ли, князь?

— Мне многие здешние вина нравятся, святой отец. — Он ждал еще каких-либо вопросов, после которых мог бы задать и свои.

Епископ усмехнулся этому непривычному для себя обращению, но поправлять князя не стал. Видно, он и сам с удовольствием вспоминал те годы, когда его так называли в монашеской юности. Потом он стал чуть строже, и заговорил о деле.

— Значит, слухи о том, что королевство находится в сложном положении из-за… финансовых неурядиц настолько верны, что пришлось обратиться к Империи?

— По словам короля Фалемота, не следует преуменьшать эти трудности.

— Ты, князь, виделся с королем?

— Практически, я действую по его прямому приказу, святой отец.

— Жаль, коли так, — коротко отозвался епископ. — То есть, я не о королевском тебе распоряжении, а о том, что слухи на этот раз оказались правдивыми, к сожалению, — повторил он. — И он стал пить вино, протянув ноги к огню. — Что тебя в действительности привело сюда, в наши края, сын мой?

— Я хотел бы как можно больше узнать о том оборотне, который, как сказывают, разорил, прикинувшись главой здешнего арматорского дома, немало дотоле богатых и благополучных семейств.

— А что тебе уже известно? — спросил епископ.

Князь Диодор кратко рассказал, что вызнал из разговоров с имперским послом князем Притуном, и что добавил к его представлениям Густибус.

— Ты не терял времени даром, — с непонятным выраженим проговорил епископ, то ли осуждая князя за его знание, то ли находя его мнения соответствующими действительному. — Но что же я могу, в таком случае, тебе сообщить, князь?

— Кого в этом подозревали, святой отец? В столице не было сказано об том ни слова, но ведь кого-то же подозревали? И для этих подозрений наверняка были основания?..

— Расследование, конечно, было, и у меня в личной библиотеке осталось немало бумаг, которые при этом расследовании были мне поданы. Но сколько-нибудь значимых улик следователи из Парса не обнаружили. А подозревали многих, очень многих. — Он еще подумал. — Более всех подозревали, как тебе ни покажется это удивительно, графа д'Атума, с младшим сыном которого ты сюда и прибыл.

— Семпер тет Нестелек — младший сын графа Атумского? — Князь даже смешался немного от эдакой неожиданности. — И следовательно, его брат..?

— Их отец, старый граф д'Атум, проживал тут неподалеку, едва три десятка десятка ваших верст от Натена до его замка пролегают. Он был не очень умен, не слишком образован, но он был христианином, князь. И в том не может быть сомнения.

— Святой отец, ты полагаешь, что оборотнем может быть только нехристианин?

— Не знаю, не знаю, — епископ снова задумался. — Сейчас, когда ты так спрашиваешь, я и сам думаю, что наша версия в поиске того… преступника и вора, пожалуй, страдала некоторой наивностью. Если бы мы могли провести расследование вновь, пожалуй, от этого было бы больше проку. Но этого, все же, не вернешь?

— Почему?

— Многие люди, так или иначе участвующие в том воровстве, разъехались. Некоторых уже нет на этом свете.

— Да ведь прошло едва три или четыре года?

— Прошло уже пять лет с небольшим, сын мой. Для людей в наше беспокойное время это значительный срок.

— А почему их подозревали?

— Семейство д'Атум было не слишком дружным, как сказывали, старый граф немало пил, и в молодости был гулякой, каких поискать, а под старость и вовсе стал неуправляемым. Но с пьяницами это частенько случается. И вот какое дело, князь, он всегда считался небогатым, даже в наших скудных краях. Некоторые полагали, что дочь графа Констенсилия не выйдет замуж, просто потому, что не сыщет достойного для ее титула приданного. Но потом, спустя год или два, она все же вышла замуж, и как говорят, весьма удачно, за высокого по роду и изрядно богатого простофилю, и деньги для ее приданного все же нашлись. — Епископ вздохнул. — Видимо, старый граф был не столько беден, сколько попросту скуп, и когда он умер, я полагаю, от излишей приверженности к крепким винам, его дети отлично устроились, сыскав где-то в замке причитающееся им наследство.

— Я разговаривал с графом Семпером, святой отец, он живет, по его словам, от одной выплаты гвардейского денежного довольствия до другой. По всей видимости, так же обстоит и с его старшим братом, а ведь он — лейтенант гвардии, ему полагается быть примером для своих подчиненных, в том числе и по дружескому участию в судьбе своих людей, что подразумевает необходимость держать и стол для наиболее неблагополучных из них, и оказывать иногда помощь…

— Это не обязательно, князь. Это как раз обязательно для старших офицеров в нашей армии, как и в вашей, я полагаю. Но для простого лейтенанта…

— Для гвардейского лейтенанта.