Князь Диодор

— Так месье Атеном д'Ош приказал, — отозвался самый пожилой и опытный из них. — Мне было даже сказано, если он будет и впредь выглядеть как… — он старательно смодулировал голос под руквацкую размеренность, — огор-родо-но-й пу-галь, мы за эту работу денег не получим. — Он едва ли не взволновано смотрел на князя. — Подразумевается, что за одежду для этого мальчишки, а не за весь наш тут труд и товар.

Князь почти свирепо повернулся к Крепу.

— Ты знал?

— Знал, принц, — признался мальчик. — Знал об этом приказе сьера Атенома.

— Что он тебе еще приказал? Подслеживать за нами тоже приказал?

— Нет, князь, этого он не говорил. Просто просил добиться, чтобы я был на балу, могу отчего-то ему или вам потребоваться.

— Это ты уже со Стырем решай, — смилостивился князь.

И так получилось, когда они уже в новом и полном своем едва ли не ослепительном обмундировании вышли, чтобы в эту новоявленную карету рассаживаться, и Стырь, тоже в новой ливрейке черно-серебряных цветов герба Тайного Приказа, уже стоял у ее дверцы, за его плечом находился Креп, одновременно и злой, и смиренный, как ягненок. Князь присмотрелся к нему, оказывается, он канючил:

— Дядя Стырь, возьми меня с собой. Мне же куртье шевалье д'Ош приказал с вами быть.

— Мне куртье — не указ. Я так думаю, что тебя все же гнать следует, слишком долго нас объедал… И ты, парень, не всю мелочь сдаешь, когда тебя за чем-либо на базар посылают.

— На рынок, дядя Стырь, по-нашему то… А все же, возьми меня, хочется хоть одним глазком, хоть снаружи на королевский бал посмотреть, дядя Стырь.

Тогда Стырь по солдатской привычке, но на вполне различимом феризе вдруг так ответил мальчишке, как и не на каждом из Парских рынков самые бойкие торговки могли отваживать вороватых мальчишек. Князь даже удивился. И оттого, еще разок поглядев на поникшего Крепа, приказал:

— Ты его все же возьми, Стырь. Видишь же, он в лакейском, будет с тобой на запятках. — Князь подумал миг, решился и уже твердо добавил: — И он впрямь может понадобиться.

В карете, пока ехали, все расселись так неудобно, что даже за сохранность своих нарядов забеспокоились. Особенно Дерпен. Ему очень понравился недлинный восточный халат, в ярких и широких желто-синих полосах, больше смахивающий на руквацкий кафтан, отлично пошитые порты с небольшими изумрудными бантами у колен, тонкие и плотные чулки с чем-то вроде растительного плетеного орнамента, чудные башмаки с длинными носами. Вот только поясной нож, выделанный как местный кинжал, тоже привезенный из посольства, изукрашенный невероятным количеством разным каменьев, иные величиной чуть не с голубиное яйцо, вызывал у него раздражение. Он все время ворчал:

— И как таким, пардон, оружием можно хоть как-то ударить противника в настоящем, а не потешном бою? — Он тоже набрался феризчины, как оказалось.

— Думаю, до настоящего боя не дойдет, — рассеянно отозвался князь.

— Ага, князь, а ведь свой четырехствольник ты все же захватил, — отозвался Дерпен. — Ты бы его получше спрятал, что ли?.. Торчит ведь из подмышки справа, слепой только не увидит.

У князя действительно там был карман, пришитый по его требованию, в который он этот пистолет и сунул, ему-то казалось, что сделал он это довольно удачно, специально же перед зеркалом проверил, но после слов восточника как-то все это иначе показалось… А впрочем, решил князь, от Дерпена никакое оружие не спрячешь, это у него само собой получается, а вот другие-то и не заметят.

— Вообще-то являться на королевский бал вооруженным запрещено, — сказал Густибус.

— Это для них — королевский бал, — отозвался князь, раздосадованный еще и этим замечанием. — А у нас последний шаг в нашем расследовании намечается.

— Последний? — спросил батюшка. Он был облачен в странноватую сутану, вроде тех, что носили высокородные местные церковные иерархи, и все время улыбался, должно быть, потому, что здешние очки оказались не хуже прежних, и он не мог им нарадоваться.

— И к сожалению, единственный из нам еще доступных, — вздохнул князь.

Но больше ничего пояснять не стал, потому что заметил, как заиграли глаза Густибуса, который хотел бы знать больше, но… ничегошеньки, разумеется, от князя не добился, хотя всю дорогу пытался его разговорить. Когда приехали, начались всякие хлопоты по правильному расположению кареты в очереди таких же или даже более роскошных карет, по высаживанию перед парадными дверями, со сниманием шуб, купленных еще в Кебере, которые тут почему-то сразу показались провинциальными, по правильному вступлению во дворец, по разъяснениям, как именно их следует представлять…

Их представил какой-то высокий мажордом, когда они еще только поднимались по широкой лестнице, в ряду таких же как и они, приглашенных, разодетых и блестящих не менее, чем Дерпенов кинжал. Князь спросил Густибуса, не рано ли выкрикнули их имена, на что маг, заметно напряженный, отозвался:

— Рано, разумеется. Но тут уж нередко так случается, они же нас в лицо не знают.

— А поесть чего-либо тут удастся? — спросил Дерпен.