Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика

В самый разгар его Гостомысл двинул тяжелово-оруженную конницу, она ударила по разрозненным рядам противника и заставила отступить. Чтобы исправить положение, бек бросил в бой запасной полк конницы. Сражение в середине поля разгорелось с новой силой.

Гостомысл посмотрел на правое крыло. Там сошлись вятичи с буртасами. Стонала разбитая тысячью копыт коней и ног людей земля, пыль клубами поднималась над головами сражающихся, с той и другой сторон неслись тучи стрел. Разлетались щиты, рвались доспехи, кольчуги и кожаная защита, раздирались жалами копий и лезвиями мечей груди, раненые и убитые падали друг на друга, а по ним ступали новые ряды воинов...

Гостомысл стал наблюдать за своим левым крылом. Бой там шел с переменным успехом. Воинственные ясы и косоги вгрызались в построения новгородцев, но те вырубали острые клинья врага и снова смыкали ряды. Князь кинул взгляд на полк воеводы Ставра, стоявшего в запасе. Где-то там сейчас стояли его сыновья, но за пылью, поднятой воинством, ничего не было видно.

А Вольник сидел на коне и маялся от бездействия. Перед ним кипел бой, слышались отчаянные крики людей и ржание лошадей, раздавались звон мечей, глухие удары копий о щиты. Там люди бились, своей кровью добывали победу, а он со своей сотней стоял и ничем им не помогал. Как это можно было выдержать?

Долгое время волнующийся, кричащий, воющий строй людей и коней топтался на одном месте; ни та, ни другая сторона не могла одолеть в смертельном поединке. Но вот новгородцы стали теснить противника, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Наконец враг побежал, оставляя после себя десятки и сотни трупов. У Вольника затрепетало сердце: надо немедленно помочь своим воинам, ударить в спину улепетывающему неприятелю, добить его, а потом обрушиться на другие его подразделения. Где Ставр, почему медлит? Вольник оглянулся, воеводы нигде не было. Спросил Немира:

– Куда девался Ставр?

Тот повертел головой, ответил:

– Наверно, к князю отправился или по каким-то другим делам отлучился.

– Он упускает важный миг! Гляди: хазары бегут! Надо немедля обрушиться на них всеми силами! Правильно я мыслю?

– Может, правильно, только не нам с тобой решать такие вопросы.

– Вечно ты со своей робостью! Надо действовать смело и решительно! Сейчас представляется редкий случай переломить в свою пользу исход боя! Я ударю по удирающему противнику и обеспечу победу всему нашему войску!

– Воздержись, брат! Нельзя этого делать!

– Оставайся на месте, коли трусишь! – выкрикнул Вольник и, хлеснув плетью коня, подал команду: – Со-о-тня! Слу-у-шай ме-е-ня! Пики вперед, галопом за мной!

Вслед за ним рванулась лавина конников. Немир некоторое время стоял на месте, а затем поскакал вслед за всеми.

Всадники Вольника быстро настигли противника, началось безжалостное истребление бегущих воинов. «Вот так надо воевать! – металась в голове Вольника ликующая мысль. – В короткий срок разгромить все крыло хазар! Определить победу в решающем сражении! За это и отец, и князь Хвалибудий, и все воеводы будут возносить меня! Будут с восторгом говорить, как юный княжич смог принять самостоятельно верное решение и переломил ход всего боя!..»

Большая часть хазарских воинов хлынула к центру, путь вперед был открыт. Вольник тоже стал заворачивать коня вправо, оставляя за спиной стену леса. И вдруг из чащи вывалилась конница противника. Всадники с молчаливым ожесточением мчались на его воинов. Вольник заметил их слишком поздно, когда отряд был охвачен со всех сторон и пути к отступлению были отрезаны. Он почувствовал, что попал в ловушку, и по всему телу его прошла волна холода, руки его стали будто ватные, а меч показался необыкновенно тяжелым. Вольник развернул коня и наткнулся на группу своих воинов, которые тоже метались в разные стороны ища спасения; они столкнулись друг с другом, кое-кто упал, другие кричали что-то невразумительное, ему врезались в память их полубезумные, побелевшие от страха глаза. Он привстал на стременах, пытаясь отыскать взглядом брата. Кажется, мелькнул его шлем с красными лентами в стороне леса, он кинул коня в ту сторону. Но в этот момент на него налетело несколько хазар, со страшными в боевом азарте лицами. Он стал отбиваться, а в голове металась одна и та же мысль: «Неужели это конец? Не может быть! Я должен как-то вырваться!»

Удар в грудь отбросил его назад, но он сумел удержаться в седле и отбить новое нападение. И в тот же момент что-то тяжелое обрушилось ему на голову, он почувствовал, как шлем сполз ему на глаза, и перестал видеть перед собой. Приподняв щит, левой рукой попытался поправить его, но сильный толчок в правый бок выбил его из седла и скинул на землю. Последнее, что он увидел, это был цветок ромашки. Необыкновенно насыщенного белого и желтого цвета, такого, какого он никогда в жизни не видел. «Как бы не затоптать такую красоту», – мельком подумал он, и это было последнее видение в его жизни...