Князь Ядыгар

Я ведь знал, что говорил! В последние месяцы, как я оказался здесь, мне пришлось волей-неволей перепробовать почти все, что горит и не говорит. На царских застольях, куда я теперь был зван, я пробовал заграничное вино, о котором здесь рассказывали едва не с придыханием и которое привозилось с далекой Испании просто за бешенные деньги (литр напитка некоторых сортов мог в итоге обойтись в 2-2,5 рубля, за которые кое–где можно было и буренку купить). Кислятина, сказал бы я, но за столом вынужден был пить это вино с маской восхищения на лице. Иначе нельзя было, когда тебе жалует кубок с таким вином сам государь.

– Тут и уксус выпьешь и добавки сразу же попросишь, – погрузившись в воспоминания, пробормотал я. – Это ж политическое дело.

Пил я и хмельной или питный, как здесь называли, мед, о котором раньше читал лишь в книжках. Помните, как там в старинных свитках летописцы с гордостью писали: «и варити по слову великого князя Володимира медов триста бочек». Каких его видов только не ставили на стол? По прозванию – и простой, и пресный, и красный, и белый, и боярский; по способы производства – и вареный, и ставленный; по исходному продукту: и смородиновые, и вишневые, и черничный, и ежевичный. Меды, стоило признать, получались знатные! Духовитые, аромат которых буквально вышибал из тебя слюну; густые, насыщенные, что пились медленно и с удовольствием. Мне это разнообразие чем-то напомнили наши многочисленные сладкие наливки, тоже душистые, вкусные, чрезвычайно сладкие, но существенно более градусные.

– Да уж, сахарок едва на губах не выпадает, – непроизвольно причмокнул я губами, едва только почувствовал во рту сладость этого напитка. – Привет диабетикам, что тут сказать...

Довелось мне отведать, правда из чистого любопытства, и знаменитую брагу, к которой прикладывались записные выпивохи. Этот напиток, скажу я вам, был убойным оружием, от действия которого все едва не лежма лежали. Гадость, конечно, редкостная! С отчетливо сивушным привкусов, горькая, несмотря на добавляемый для сладости мед, брага пилась очень тяжело. По утрам после нередких застолий и праздничных пиров я нередко наблюдал картины валявшиеся по углам ухарской дворни, а кое–где и царских ближников, так и не сумевших доползти до своих опочивален. Глядя на такого синего с красными от боли глазами «красавца», даже треск в его башке слышался.

Был еще и называемый здесь полугар, тяжелый по вкусу и особенно последствиям напиток. По-всей видимости, это был далекий предок той самой знаменитой водки, у которой еще толком не была отработана рецептура производства. Напиток, как правило, получался средним по крепости, но чрезвычайно горьким. В добавок, толком не фильтрованный напиток приводил к таким ощущениям после употребления, что совсем не добавляло ему популярности. Как я понял, вся проблема этого полугара была в том, что его доведение до действительно качественного продукта было очень дорогим. Здесь требовалось и жесткое соблюдение технологии (в том числе и современными секретами), и дорогие исходные продукты, и совершенная система очистки, и поддержание определенного уровня градуса. В этоге, полугар получился эдакой алкогольной царь-пушкой того времени, тяжелой, неэффективной, неудобной, очень дорогой.

Словом, алкоголь-то был на Руси, но какой он был? В основном все–таки это были довольно слабые градусные напитки, которые на пирах пили натуральными ведрами, чтобы почувствовать опьянение. Не спроста ведь в былинах говорилось: «Поднесли Илье чару зелена вина в полтора ведра; поднимает Илья единой рукой, выпивает чару единым духом». А что такое пить пиво под хорошую мясную закуску? Это только напиток переводить и ноги качать, постоянной беготней в сортир. Конечно, оставим за кадром хмельные меды большой выдержки, бочки которого в некоторых монастырях десятилетиями хранились. Те, конечно, были убойной, но дорогой и редкой штукой!

А что пили остальные – купчики по беднее, крестьяне, голытьба всякая, у которых свободный грошик появлялся раз в году, к Пасхе? Я, как–то, полюбопытствовал на свою беду. Это был ужас! К сожалению, меня не насторожил ни убойный тошнотворный запах напитка, ни грязный как черт местный «пивовар». Едва глотнув этой бормотухи, я тут же перегнулся через порог и выблевал не только свой глоток, но и прошлый обед и завтрак. Собственно, причина была довольно проста – дикая, махровая бедность! Из каких нормальных ингредиентов люди могли готовить алкоголь, если они и сами-то до сыта толком не ели? Из лебеды, желудей, дубовой коры и горсти зерна, с ложечкой меда?

– Б...ь, да мой продукт вообще золото! Натуральное жидкое золото! – вырвалось у меня после такого рода размышлений. – Прозрачный, чистый, пьется как вода... Что пить есть, значит, а теперь дело за малым, – пробормотал я, вновь и вновь принюхиваясь к прозрачной жидкости в кувшинчике. – ...