Князь из десантуры

– Слышал, – кивнул Ярилов, – Аскольд и Дир. Не знаю, на самом деле или легенда такая.

– Верно! Умник ты, толмач, – восхитился Варфоломей, – и самая что ни на есть правда.

Монах повествовал, ведя Дмитрия по очередным тёмным переходам, и его голос отражался от известковых стен.

– …и прибыли сии мужи на корабле с отрядом варяжским, что нанялся служить Киеву дружиной. В отличие от своих товарищей, знали они наш язык и обычаи, любили парную баню и хмельной мёд, и красных дев почитали достойным вниманием. Возлюбили сих двоих варягов жители киевские, избрали среди себя лучших и послали просить: володейте нами и княжьте оба над городом нашим и имением нашим, славные витязи! А прозывали их…

Варфоломей, подчёркивая торжественность момента, остановился и набрал побольше воздуха:

– Да! А прозывали сих достославных мужей, первых князей киевских, так: Копетан Асс Коля и Летенан Дыров, или просто – Аскольд и Дир!

Дмитрий Ярилов, бывший сержант второй парашютно-десантной роты, замер, как ударенный громом. Капитан Асс Коля, он же «Гвардия», он же Аскольд. Лейтенант Дыров, он же Дырыч, он же Дир.

Легендарные киевские князья, которых обманом сверг и убил первый князь русский, Рюрик. И было это за триста с лишним лет до появления самого Ярилова здесь, в древнем Киеве.

Когда Варфоломей показывал бесценную реликвию – залитый для сохранности смолой покорёженный знак «Гвардия» с груди капитана Асса, Дмитрий только устало тёр лоб и уже ничему не удивлялся.

* * *

Из ближних и дальних земель ехали на княжеский совет. Киевские зеваки сполна насладились, пялясь на гостей из Смоленска и Чернигова, Турова и Путивля, Дорогобужа и Несвижа…

Но особо, конечно, ждали Мстислава Удатного – каждому хотелось увидеть знаменитого полководца, известного удалью и удачливостью.

Галичанин был приветлив, бросал в восторженную толпу серебро, ухмыляясь в чёрную бороду. За ним следом – ближние и дружина, на отличных конях, в богатых доспехах – блеск, сияние, восторг!

Когда соглядатаи доложили, как население встречало галицкого князя, Мстислав Старый только помрачнел. Любит чернь Удатного, гораздо больше любит, чем Романовича. Киевляне – народ ветреный. Уже на раз бывало, что против законной власти восставал и князей менял. Только повод дай.

Всё подворье киевского князя гости заняли, челядь сбилась с ног, угождая приезжим. Места не хватало – пришлось и в палаты митрополита селить, и к ближним боярам.

У Ивана Смороды разместились «чёрные клобуки» – берендеи. Уже третье поколение этих степняков служило на защите киевских земель, а всё старые привычки не забывало – первым делом переловили боярских курей и сожрали, а потом начали гоняться за дворовыми девками, норовя залезть под подолы.

Боярин Сморода с трудом сдерживал гнев, а что поделаешь? Придётся терпеть разорение и непотребства, пока княжеский совет не закончится.

* * *

Бежавшие от монгольской беды вслед за своим ханом половцы стояли за Днепром, и слово на княжеском совете первым взял Котян Сутоевич. Долго жаловался на обиды. Едва не плача, расписывал, как сильны и коварны пришельцы, как тучи метких стрел закрывают солнце, а от топота коней дрожит земля, и нет силы такой в степи, чтобы противостоять нашествию. Потом спохватился, увидев помрачневшие лица собравшихся, начал изворачиваться:

– Ну, так не изведали ещё они силы русской! Куда им против славных витязей, против княжеских дружин?

Младшие князья и молодые бояре приосанились, повеселели. Подумаешь, татарове неведомые! Много их, разных степняков, из Дикого Поля приходило, да всем укорот нашёлся! И этих – побьём.

Храбрости и согласия добавляли князьям заранее поднесённые ханом дары: кому сундук серебра, кому – ласковые наложницы. Зять Котяна Мстислав Удатный тоже лепту свою внёс, с каждым владетелем заранее поговорил, убеждая поддержать половцев: мол, сегодня вместе с ними не выступим против незваных пришельцев – завтра монголы нас поодиночке перебьют.

А когда хитрый Котян помянул про непобедимость христианского воинства, стоящего за истинную веру православную, и митрополит согласно закивал седой бородой. Никого почему-то не смутило, что сам хан половецкий – такой же басурманин, как «неведомые татарове».

Выступил Мстислав Галицкий – как всегда, гладко и горячо говорил, слушали его внимательно, а молодёжь – даже восторженно. Много сказал красивых слов, смысл которых сводился к похвальбе: я, Мстислав, всяких врагов бивал, и этих осилю, вы только подсобите немного. А половцы, конечно, сами с захватчиками справиться не смогли, потому как храбрые, но бестолковые, посему командовать ими будет отныне Ярун – доверенный воевода самого Мстислава Удатного.

Участники княжеского совета единогласно решили – половцам помочь, незваного врага разгромить и гнать, пока всех не перебьём и степь от них не очистим. Для чего, не мешкая, собрать все имеющиеся силы у днепровского острова Хортица, куда своё войско приведёт и Мстислав Удатный.