Князь из десантуры

Сколько раз, ещё в детстве, думал он об этой битве! Страдал от непонимания, почему сильное русское войско уступило монголам на Калке без малейшего шанса в мае 1223 года. Крики раздавленных под помостом с пирующими победителями пленных русичей не давали покоя, мучили…

Именно это поражение убедило наследников Чингисхана в слабости, раздробленности русских княжеств. Поэтому они вернулись в 1237 году, довершая начатое Субэдэем и Джэбэ. На родину на долгие двести пятьдесят лет обрушилась ночь татарского ига, навсегда сломавшая историю страны, ввергнувшая её в бесконечную спираль страданий, бесправия, безумной жестокости.

И вот ему, Дмитрию Ярилову, удалось воплотить детскую мечту в реальность: убедить русских князей во главе с Мстиславом Киевским действовать не разрозненно, но совместно, по продуманному плану, под единым командованием. Теперь у монголов нет шансов: они неизбежно проиграют роковое сражение. Конечно, на этом беды отечества не закончатся в одночасье: останутся внутриусобицы, никуда не денутся угрозы с запада и востока. Но главное, что теперь его страна останется в европейской семье – а значит, и путь её будет другим: более светлым и справедливым.

Подошёл Мстислав Романович. Улыбнулся:

– Молодец, воевода. Всё очень толково у тебя вышло. Вот тебе награда с моего плеча.

Кивнул боярину Смороде: тот набросил на Ярилова роскошный тяжёлый плащ из шитой золотой нитью парчи.

Ярилов склонил голову в глубоком поклоне, забормотал слова благодарности.

– Тебе спасибо, воевода. Это только начало. Завтра расправимся с басурманами, и не так ещё отмечу твои заслуги перед Киевом и всей землёй русской.

Счастливый Дмитрий вышел под густо-синее небо. Предзакатное солнце подожгло рыжий костёр на вихрастой голове, заискрилось на щедром великокняжеском подарке.

Завтра. Всё решится завтра.

Из записей штабс-капитана Ярилова А. К.

г. Баден-Баден, 29 июля 1924 года

…совершенно не помню происшедшего. Доктор сказал, что был сильнейший нервический приступ, меня обнаружила полиция, в которую сообщил о моей пропаже встревоженный херр Думкопф. Якобы я выломал голыми руками решётку в его клинике и исчез. Где шатался двое суток – неизвестно, но от шуцманов я отбивался подобно дикому льву и немало помял мундирчики доблестных служителей закона.

В этой истории есть странная мистика: некий тайный покровитель замял судебное дело, оплатил моё лечение и проживание в этом курортном захолустье, в Баден-Бадене. Херр Думкопф многозначительно отказался раскрывать секрет; я помучился бы этой загадкой, будь у меня силы. Местные чопорные монахини и так нагоняют на меня тоску, а от немецких минеральных вод развивается кислая изжога. Впрочем, зато вид «невест христовых» в огромных белых шляпах, напоминающих хвосты гигантских стрижей-альбиносов, напомнил мне о совсем других служителях господа и подвиг на возобновление этих записей, чему доктор Думкопф чрезвычайно обрадовался.