Князь Изгой

— Прохор, как же таковую громадину ставить? Почитай лёд от берега до берега придётся рубить, а он в локоть толщиной ныне.

— Курьян, ну а буры мы зачем взяли?

— Так ими токмо дырки можно делать. Как ты туда сеть пропихнёшь то?

— Ничего мы пропихивать не будем, у берега полынья есть. Малость расширим топорами и готово.

— Один чёрт! Не разумею. Пошто трамбовки взяли, да ворот?

— Терпение, мой друг, терпение. На месте увидишь.

Подъехав к проруби, растянули сеть над рекой, мы с Курьяном пошли лунки сверлить и крюки железные вкручивать, а остальные, разбивали полынью.

— Видишь доску с прорезью в центре?

— Ага.

— Ставь ту на лёд. Теперь тяни за верёвку.

— Ага.

— Видал, как пруток согнулся? А тепереча отпускай!

— О-о-о! — он подбежал и широко раскрытыми глазами смотрел на движение доски. — Смотри-ка, как хитро движется. Верёвка пруток сгибает, а ентот острым кончиком в лёд упирается, а как ту отпустишь, разгибается и доску вперёд толкает. Постой, дык ты хочешь навыворот её поставить, под лёд?! А пузыри бычьи приделаны дабы не утонула?

— Во-о-о-т! Могёшь, ежели захочешь. Бери доску и пошли верёвку протягивать.

Доску опустили под лёд и также, как по верху пробовали, погнали её теперь уже подо льдом по направлению к другой лунке. Доска протягивала верёвку, а по ней протягивали сеть. С финской доской[2] длинные багры с крючками не потребовались, а широкую сеть поставили за полчаса. Если бы ставили путанку, к бабке не ходи, день бы провозились. Я и те, и те ставил, знаю о чём говорю. Всего то три лунки, да несколько железных крюков для натяжения сети. Сеть воротом натягивали, ибо в отличии от обычных, рамные требуется очень туго натягивать. Если их натянуть слабо, то течение расправит сеть полукругом, а концы, удерживаемые якорями, свою функцию будут выполнять плохо, так как сетные мешки будут выстилаться вдоль сети. То есть, хрен чего ты в такую сеть поймаешь.

— Ну что, православные, пошли на сани. Будем рыбу гнать.

— Куды гнать а, Прохор? Токмо волхвовать более не надо, а то сызнова отец Лаврентий нагрянет.

— В сети, куды же ешо.

Поднялись на пару километров выше, растянулись в шахматном порядке и давай трамбовками по льду стучать. Не везде, само собой, но пару безснежных мест там было, да и по снегу те неплохо шумели. Рыба, она же хорошо звуки чувствует, а лёд, словно мембрана, усиливает. Сверху-вниз прогнали, а после снизу-вверх.

— Прохор, гляди, сеть натянулась, словно живая играет! Никогда такого не видывал.

— Подождём покамест.

Через пару часов не удержался разделся, намазался прихваченным гусиным жиром и обвязался верёвкой.

— Держи, Курьян! — протянул огороднику конец верёвки, — не упусти! Если дёрну, тяни назад.

— Прохор, Прохор да ты что удумал то? А ну как водяной утянет!

Прочие, поняв, что я собираюсь сделать, перепугались не на шутку и замерли, словно соляные столбы.

— Так я к нему с подарком! — и показав ломоть хлеба в руке, подмигнул и сиганул в прорубь.

Оказавшись в воде, отплыл по течению, чтобы не сцепиться с сетью, а после поднырнул поглубже и развернулся. Сеть представляла собой зрелище не для слабонервных: сплошной блестящий «ковёр» из мелкой и крупной рыбы, особенно густой у дна. Ого-го-го! Срочно вытаскивать. Срочно. Как-бы не разорвалась!

Добравшись обратно по верёвке самостоятельно, лихо вынырнул из проруби, растёрся и закутался в тёплую шубу чтобы согреться. Действо происходило в полной тишине. Картина Репина — «приплыли»! Ради таких выражений на лицах, готов ещё раз нырнуть. Я рассмеялся:

— А неплохо там у Водяного, не особо холодно! Фрол, что стоишь как столб? Тащи сбитня горячего.

Курьян, первым избавившись из оцепенения спросил:

— Како тамо, Прохор?

— Знатно! Хлеб отдал. Водяной сказал, заходи ещё. Рыбы… Во — раскинул руки в разные стороны.

А никто не смеётся. Думал сострить, а они всё за чистую монету приняли. Ой, что сегодня будет!

Сеть открепили, потянули, ага, как бы не так. Вместе с Фролом, еле воротом начали вытягивать. А как первая секция-карман показалась, что тут началось. Радость, крики, суета. Два часа ту вытягивали. Сперва первую пару саней загрузили под завязку, уже под вечер они выгрузились и с подмогой вернулись. Пять полностью загруженных саней! С одной, блин, сети! В «осадок» выпали все.

— Ох, Прохор, удачлив! Да за таковой добычей, пожалуй, и я к Водяному наведаюсь, — расхрабрился Курьян.

— Токмо хлеба взять поболее не забудь, — ответил я с усмешкой.

Вечером к горе рыбы у лагеря сбежалась вся Ивань. Шум, гам:

— Смотри осётр!

— Дык что осётр, ты гляди какой судак, в жизни такового не видал!

Рыбы действительно было много и разной: подлещик, голавль, жерех, плотва, щука, окунь, лещ, язь, стерлядь. В сети попал даже огромный сом под сотню килограмм. Вот только пора сие представление заканчивать.

— Давайте по домам ужо. Поздно. Спозаранку приходите со своими ножами. Будем улов разделывать, да морозить. Меня знаете, за хорошую работу никого не обижу.

— Добре…

— Прохор, а верно ли сказывают будто ты в прорубь к Водяному нырял?