Князь Изгой

— Не сумневайся, боярин. Князь ныне на дне речном рыбу кормит. Всё обставили, как договорено.

— Добро. Ушёл кто из кметов?

— Всякое может быть, мы князя ночью нагнали, он то с малой дружиной оторвался. Уйти в Новосиль хотел, да мы его у старого брода ожидали. Уж больно удобно место, снега тама немного. Значится…

— А меч? — боярин перебил его, схватился за кафтан и хищно подался вперёд всем телом. — Меч княжеский нашли?!

— Прости, боярин. Князь люто бился. А како смерть нашёл, конь и рванул в чисто поле. Не смогли разом поймать, а после лишь князя и нашли. Тьма, хоть глаз выколи. Искали, но… — Фрол, развёл руками.

— Ладно, — боярин откинулся назад, — по весне пусть по погостам пройдут. Авось прознают, не находил ли кто меч добрый. Ежели вызнает кто, положу рубль. Новгородский. С полтиной! — добавил Берислав. — Вот ещё. Давеча человек от рязанского князя заходил. Обспрашивал, можно ли кметей, что у града полонили выкупить. Токмо ты знаешь, куда мы их определили.

Фрол коротко кивнул.

— Отвечал тому, что мол знать не знаю, где вои сии, — продолжал Берислав. — Да токмо он не дурак. Пошёл по голытьбе, да по корчмам слухи обирать.

— Да и пусть. Мало ли чего в корчме бают. У нас комар носу не подточит.

— Нет! — как обрубил боярин. — Не с руки с пронским князем бодаться. Ежели прознает лишнее, крылья то под самый корешок подрежет. Вся торговля по Оке встанет. Кто же ведал, что князь у зятя воев взял. Эка вышла несуразица.

— Ясно.

— Почто тебе ясно?! — заорал боярин дурным голосом. — Человек сей, в Рязань не должен возвернуться!

— Сделаю! Не подведу!

— Так-то. Токмо не у нас. Бают, на тарусском берегу много татей ныне озоруют. С хитринкой произнёс боярин. Обставь всё по уму. Ежели надо, приплатим.

— В Таруссе значится? — Фрол задумался. — Знаю пару нужных людишек. Через них и обделаем, а нет, так и сами сладим.

— Добро. Ступай с миром, — боярин протянул туго набитую калиту. — Прошка обскажет, где гость тот остановился…

* * *

Зима шла на убыль. Потеплело, и бабы всё чаще и чаще встречались у калитки обсудить последние новости да «перемыть косточки» особо странным персонажам, и таковой во всей Ивани был один. Прохор, гость заезжий с Погоста на море. Не все и про далекий Новгород слыхивали, а уж что говорить про погост на краю света.

— Бают, что море то, где Прохор живёт, Белым кличут.

— Отчего сие, Рада?

— Оттого, что снегом то покрыто круглые лета. Бают, что тама и медведи не таковые как у нас, а былые аки заяц!

— О-о-о-х.

— Бают и то, что тама рыбы живут громадные. Больше струга! От носа до хвоста четыре на десяти шагов.

— Иди ты! Небылицы то.

— Какая небылица, Глафира, — в разговор вступила третья собеседница.

— Самолично видала, как прошлую седмицу Прохор под лёд нырял.

— Тако и дом у него ледяной, и купель. Давеча мужики баяли, Прохор к Водяному с подношением нырял.

— Да-да! — заголосили бабы соглашаясь с ней.

— А мой то Микола что удумал. Самолично в купели той после бани окунался. Глаголит, что лепо.

— Ох что деется, что деется. Доведет Прохор наших мужиков до греха. Мало того что кудесничает, да дымы вонючие по деревне пускает, тако ешо и устои рушит.

— А и зря вы на него наговариваете. Не ты ли первая к бочке с водой бежишь? А твому сыну, Глафира, кто сани подарил? Не Прохор ли? А кто вам рыбы дал богато?

— Замолчи! Бесстыдница!

— Где-то видано, чтобы баба в ледяном доме работала, да на колесе бесовском пряжу тянула?!

— Да она на него глаз положила!

— А тебе и завидно, да? У самой то видать жжёт под понёвой, а то я не вижу, как ты брови углём подводишь, когда молоко Прохору в избу носишь. Дуры вы бабы! Колесо сие я самолично кручу. На особый крючок жму ногой, оттого оно и крутит споро. И пряжу тяну впятеро быстрей, чем прежде! Так — то. Прохор же мужик знатный, токмо по повадкам больше на боярина смахивает, чем на гостя.

— А тебе откуда знать, каковы у боярина повадки?

— А ну стой, Емелька! — отвлеклась одна из женщин. — Поди немедля к тётке!

Мальчонка попытался было сбежать, но женщины быстро окружили его со всех сторон.

— Сказывай, чем у Прохора занимаешься?

— Тако глаголил ужо. Цельными днями сижу, да на медных тарелках стекло точу. Вот таковое, — парень сложил указательный и большой пальцы колечком, показав размер.

— Неужто бусины ладишь?

— Нет, то больше на плошку похоже.

— И зачем сие?

— Ежели сквозь то стекло глянуть, то самую малую пылинку видно много лучше.

— Кудесничаешь значится? Тако!

Емелька, воспользовавшись моментом, выскочил из круга, побежал и закричал:

— Дуры вы бабы, то не волхование, а стекло латинское! Лупой зовётся.

— Ну ты посмотри каков наглец! А всё Прохор со своими удумками. Надобно старосте обсказать.

— Что твой староста, ты слыхала, како он с тиуном то говаривал? Аки с равным.

Страсти накалялись.

* * *