Князь Кий

Они быстро спустились по крутой тропинке вниз, в долину, и Кий направился прямо к хижине дяди Межамира.

Со двора выглянуло несколько любопытных детских глаз, залаяли собаки, оповещая жителей поселка о приходе чужаков, начали выходить из соседних дворов родовичи.

Затем скрипнула дверь — и на пороге выросла высокая белая фигура старейшины. Некоторое время дядя Межамир щурил на солнце глаза, присматривался, а потом громко охнул и бросился обнимать племянников.

— Кий! Щек! Вот не ждал!.. А где же отец?

— Отец погиб… А мы едва убежали от гуннов…

— Тур погиб!.. Бедный брат мой! — нахмурился старейшина. — Был бой?

— Был… Сначала Ернак разгромил нас, а потом и мы дали ему отпор. И все же отступаем к вам, в леса. Коннице врага не пробиться сюда!

— Будем надеяться… А что же дальше?

— Собирать силы!..

— Да, собирать силы… А тем временем подойдут северяне и древляне!

— Имеешь известие от них, дядя?

— Вернулись мои послы. Князья обещали помощь.

— Это хорошо. Тогда мы, не мешкая, ударим на Ернака!

Межамир не ответил. Известие о смерти брата глубоко поразило и огорчило его, и старик долго стоял грустный, вытирая с покрасневших глаз скупые слезинки. Плечи его опустились, а из груди вырывались тяжелые вздохи… Наконец он поднял голову, откинул назад белый чуб и, в последний раз вытерев пальцами глаза, внимательно посмотрел на племянников. Только теперь до его сознания дошло, что на Кие красное корзно, и он удивленно спросил:

— А это что? Чего так вырядился?

Кий улыбнулся уголками губ.

— Полянский князь я… Вече выбрало…

Межамир еще больше удивился:

— А Божедар?

— Умер…

— А его сыновья?

— Радогаст погиб от руки Черного Вепря, который переметнулся на сторону гуннов.

— О, боги! — воскликнул Межамир. — Какие страшные вещи я слышу! Неужели такое могло произойти?

— Произошло. Черный Вепрь предал нас!

— Вот как! Тогда вече по праву выбрало тебя князем, и мой род поддержит тебя…

— Спасибо, дядя. Другого я и не ожидал…

Межамир обнял племянников за плечи.

— Но что же мы тут стоим? Идем ужинать! На это Кий ответил:

— Нет, дядя, не сейчас… На горе стоит мой род и мое войско. Ждут они меня…

— Ты остановился на горе?

— Да, облюбовал место…, не против?

— Отчего бы мне быть против?

— Хорошо. — Кий тоже обнял старейшину и поцеловал в высокий морщинистый лоб. — И сделай, дядя, еще вот что — перевоз через Днепр.

— Перевоз через Днепр?

— Да. Выбери удобное место, и пусть твои родовичи с лодками караулят на обоих берегах днем и ночью. На той стороне живет много полянских родов — пригодится. Да и для северян тоже…

— Хорошо, князь, сделаю, как велишь, — впервые Межамир назвал Кия князем, и в его словах прозвучала гордость за племянника. — Понимаю — перевоз нужен… Чтобы вся земля полянская была под одной рукой совокупно!.. Об этом не беспокойся! Иди спокойно к своим родовичам!

— Да помоги, дядя, припасами для похода. Если придут древляне и северяне, сразу двинемся на врага!

— Сделаю, племянник! Будь уверен!.. Все сделаю — только бы гуннов разгромить!

Братья тепло попрощались с дядей и быстро отправились на гору, а старейшина еще долго стоял у колодца, смотрел им вслед, и на его суровом, печальном лице цвела едва заметная мягкая улыбка.

Спасение

Несколько гон[36] Малко бежал не останавливаясь, подстегиваемый страхом, что русы передумают и догонят его. Перед глазами всплывали Лют и Мыслята — со стрелами в спинах и выражениями боли, и смертельного ужаса на лицах. Бедные ребята! Теперь им ничего не надо — один лежит, скорчившись, в осоке, на сыром берегу, а второй — кормит раков в Днепре. А мог бы ведь и он так! Но боги, спасибо им, спасли его, и опасность, по всему видно, обошла стороной.

Тяжело дыша, он замедлил бег, а затем и вовсе перешел на медленную походку.

Медленно мысли повернули в другую сторону. Что дальше? Куда идти? До Черного Вепря? Сначала он имел такое намерение. А теперь засомневался. Что ему сказать? Что товарищи погибли, а Цветанка в руках брата Кия? Гм… Князю это, пожалуй, не очень понравится… Хорошо, если только побьет. А если прикажет повесить на ветку? Он горячий и скор на расправу…

Чем больше думал, тем больше обуревали сомнения. В конце концов решил не показываться Черному Вепрю, а идти к бортнику, деду Лису, пересидеть некоторое время у него на пасеке, посоветоваться.

На пасеку прибыл в полночь. На слабый шорох ног со двора отозвалась собака — залаяла, и сразу же, узнав своего, заскулила и притихла. Дедова хибарка тонула в кромешной темноте ночи. Повсюду — и на дворе, и на поляне, и в лесу — было тихо, и Малко смело подошел к двери и постучал в них кулаком.

— Дедушка!

Изнутри донесся глухой голос:

— Кто там?

— Это я, Малко. Открой, дед!

— Малко? Сейчас.

Послышался шорох, хлопнул деревянный засов — и дверь со скрипом открылась. Малко шагнул в еще большую тьму, чем на улице. И тут его совсем неожиданно схватили за плечи чьи-то сильные руки, а над самым ухом прогудел хриплый голос:

— Малко! Слава богам, ты вернулся! А где же Лют и Мыслята? Вы привезли княгиню?