Князь Кий

Поляне, древляне, северяне, как и при Боже, сейчас заложили военный союз… Теперь, после победы над гуннами, к нему присоединится племя уличей, где князем станет Боривой… Потом надо склонить к единству тиверцев, белых хорватов и могучее племя волынян… А потом послать послов к кривичам, дреговичам, радимичам и вятичам, бывшим вент-венетам, которые после поражения своего короля Божа покинули земли в степи и переселились на север, в леса по Десне и Оке… Если ему удалось бы объединить эти родственные племена, то это был бы мощный союз, который не боялся бы никакого врага!

Долго думал Кий, стоя, сложив руки на груди, на помосте передней лодки и глядя в синюю даль, пока не разбудил его от этих мыслей и мечтаний взрыв веселого смеха, — это воины так ответили на чью-то остроумную острую шутку.

Кий тоже улыбнулся, хотя и не слышал этой шутки. Но разве удержишься, когда вокруг тебя все смеются?

Конечно, ему хотелось плыть, как можно быстрее, хотелось лететь, как на крыльях, к своей любимой Цветанке, которой не видел, как ему казалось, бог знает сколько. Однако он не смел подгонять воинов, чтобы они гребли сильнее. Победители! А победители имеют право на снисхождение!

И все же душа его рвалась вперед. Он нетерпеливо поглядывал на крутой берег реки — скоро ли Почайна? А когда Почайна, в конце концов, показалась и лодки вошли в ее неширокое устье, он первый выскочил на деревянный помост причала.

Стоял хороший солнечный денек. В вышине голубело теплое небо, светился стальным блеском спокойный Днепр, а вокруг изобиловали пышной зеленью и травы, и кустарники, и густые вековые боры. Казалось, что сейчас не середина лета, когда в степи от жары все желтеет и сохнет, а весенний месяц май, когда все дружно расцветает, наливается силой.

Но Кию не до любования природой. Еще с лодки он увидел, как с высокой вершины, что нависала над Подолом, вспорхнула стайка женщин и девушек и быстро помчалась вниз. В ней зоркий глаз князя узнал развевающиеся золотисто-пшеничные волосы Цветанки. Девушка бежала впереди всех.

— Цветанко-о!

— Кию-ю! — раздалось в ответ.

Они неслись друг другу навстречу, как два шальных ветра.

Бежали, не обращая внимания на сотни глаз, смотрящих за ними, забыв, что они были уже не обычными парнем и девушкой, а князем и княгиней.

Он схватил ее на руки, прижал к груди.

— Цветанка! Судьба моя! — и поцеловал в мокрые от счастливых слез глаза.

А она плакала и безумолку шептала:

— Кий! Князь мой! Кий! Князь мой…

Они долго никого и ничего не замечали, кроме своего счастья. А когда немного успокоились и утолили свои чувства, то увидели вокруг себя целое море людей. Вблизи стояли родовичи: Щек с Рожаной, и Хорев с Малушкой, и Ясень с Лыбедью, и Боривой, и Гроза, и отрок Тугой Лук. И весь род русь. А позади сплотились воины — и свои, полянские, и северянские, и древлянские, а отовсюду — и с Горы, и из поселка, и с пристани, и из лесов, и с луга — бежали и бежали люди, поздравляли с победой князей и воинов, плакали от радости.

— С победой, князь! Со счастливым возвращением!

И тогда Кий взял Цветанку за руку, повел на Гору. И людям сказал:

— Идите за мной!

И люди поднялись по крутой тропинке за князем и княгиней на самую кручу, встали там на солнцепеке и оглянулись.

— Ой, ля-ля! Как красиво здесь!

А Кий поднял обе руки и, дождавшись тишины, провозгласил:

— Победа, люди! Победа! Опять поляне стали свободными, как и прежде! Уже не придется нам скрываться в лесах и закутках от хищных захватчиков, как зверям загнанным, а будем свободными хозяевами на своей свободной земле!

К нему подошел волхв Ракша.

— Так можно собираться, князь, в обратную дорогу? На Рось?

Кий пристально посмотрел на мгновенно притихших родовичей, заглянул в глаза, где стоял тот же вопрос, молча взял Цветанку за руку, подвел к краю обрыва и с высокого обрыва долго созерцал синие горы над Днепром, изумрудные луга, темные боры, всю безграничную даль, которая широко открывалась взору, а затем повернулся к родовичам и взволнованно сказал: