Князь Китежа

— Почему?.. — прошипела Гата. — Почему ты защищаешь этих тварей? Они ослепили меня каленым железом и заточили в темнице только за то, что я хотела вернуть самого дорогого мне человека. Я не помышляла о восстании, не пыталась захватить власть или кому-либо навредить… — из-под повязки скатились две алые полоски. — Я вообще не собиралась больше использовать темное ремесло. Только спасти Марика — и забыть об этом, как о страшном сне.

— Пытаешься давить на жалость? — я хмыкнул. — После всего, что сделала?

— А в чем я виновата? В том, что жажду справедливости?

— Убийства невинных — не справедливость.

— И что ты предлагаешь? Вернуть брата вы не можете, а отпустить вас не могу уже я. Иначе приведете своих дружков, чтобы закончить начатое.

— Значит, мне тем более нечего терять. И если нам суждена мучительная смерть, то лучше я быстро сверну себе шею. А точнее — твоему Марику.

Одеревеневший лик колдуньи не дрогнул, однако я отчетливо услышал скрежет зубов. Гата сама загнала себя в ловушку, значительно усилив мою позицию на переговорах. И теперь либо придется пойти на уступки, либо ничто не остановит меня от окончания нежизни ее братца.

— У меня есть третий вариант, — неожиданно произнесла Ярослава. — Скорее всего, последний. Вы оставите этих тварей в подземелье, а мы заберем вас наверх. И отвезем туда, где изучение смерти не только не наказывается, но и поощряется.

— То есть, к нечисти? — слепая скривилась в презрительной ухмылке.

— Решай сама, что тебе важнее — семья или древние предрассудки.

— Я уже доверилась тебе. И вот чем это обернулось.

— Значит, мы погибнем здесь все.

— Все? — Гата усмехнулась. — И что ты мне сде…

Полудница наступила пятками на цепь и резко рванула руки вверх. Раздался тошнотворный хруст, и оковы слетели вместе с обрывками кожи и плоти. Теперь кисти подруги выглядели как у Терминатора в знаменитой сцене, но если мы спасемся, она залечит даже такие раны за пару часов, а то и быстрее.

— Ах ты…

Изуродованные ладони окутало золотое пламя, и сквозь него я разглядел, как стремительно восстанавливаются сухожилия и ткани. Вслед за этим коридор озарила такая вспышка, словно туда бросили связку светошумовых гранат.

Неистовый солнечный поток за доли секунды превратил вурдалаков в обожженные скелеты и вынудил ведьму забиться в угол. Как только зрение прояснилось, я пулей выскочил из камеры и отпер дверь, за которой покоилась тушка Ракова.

Сей же миг подруга вернула мою душу на законное место, и я бросился на выручку с теневыми клинками наперевес. Лишенный пилота мертвяк замер посреди подземелья и пустил слюну, Яра же пережгла кандалы на ногах и одним ударом стопы сломала посох, а после раскрошила кристалл, не обращая внимания на кровь из порезов.

Я уже шагнул к скорчившейся от ужаса ведьме, чтобы добить, но полудница преградила мне путь рукой.

— Похоже, все и впрямь сильно изменилось, — Гата села на колени и смиренно склонила голову в ожидании расплаты. — И мой дар иссяк за прошедшие годы, а не окреп, как я наивно полагала. Что же… на все воля богов. Делайте, что хотите.

— Я хочу тебе помочь, — Яра протянула ладонь, покрытую свежей розоватой кожей. — И даю слово, что отправлю вас к темным. Туда, где никто не попытается тебя сжечь или заточить за любовь к родне.

— С чего такая щедрость? — ведьма подняла опаленное лицо.

— Мы с тобой похожи, — неожиданно ответила спутница. — Я тоже оказалась взаперти на целый век, потому что захотела вернуть близкого друга.

— Не смеши меня, нечисть, — Гата гнусно хохотнула. — И чаще слушай своего приспешника. Он-то хоть немного разбирается в людях. Может, потому, что сам — человек.

Колдунья запрокинула голову и издала столь пронзительный вопль, что я зажмурился до рези в глазах и зажал уши. Сей же миг земля задрожала от дробного топота — к академии вновь стекалась волна кровожадных чертей, и в этот раз мы могли надеяться лишь на самих себя.

— Надо уходить, — я с прищуром посмотрел на потолок. — Сейчас же.

— Обожди, — Яра схватила ведьму за волосы. — Надо поставить точку во всей этой истории.

Она оттащила Гату в камеру и заперла вместе с овощным братишкой, после чего включила защитные руны на полную мощность. Девушка никак не сопротивлялась и не взывала к пощаде, а лишь безумно хохотала и скалила зубы.

— Это не слишком жестоко?

— Нет, — полудница сплюнула на створку. — Впрочем, можешь ее убить — мне все равно. Но эта мерзость не должна оказаться на поверхности.

Я постоял немного у порога и быстрым шагом направился к лестнице, слыша позади бессвязные вопли и проклятия. О рассаднике заразы в старом городе все равно придется предупредить власти — пусть они и решают, как поступить со всеми здешними чудовищами. И хоть я прекрасно понимал мотивы Гаты, но принять то, во что она превратилась, увы, не смог бы при всем желании.

— Знаешь, а ты права, — сказал на выходе из темницы. — Даже самая искренняя забота о близких не может стать оправданием для зла.