Князь лжи

— Получается, ваш выбор совершенно произволен? Ты не похож на сумасшедшего.

— У сумасшедших нет выбора. Их влечёт то, чего они не понимают и не осознают. В этом смысле — все люди немного сумасшедшие.

— Кроме вас?

— Кроме нас. Нас ничто не влечёт. Но мы знаем все влечения.

— Но всё-таки… я не понимаю мотивов. Например, почему ты помогаешь мне. Почему ты едешь на юг, а не лепишь куличики из песка. Если выбор ничем не обусловлен…

— У тебя неверное представление о выборе. Ты думаешь — если он не обусловлен ничем, то совершенно случаен. Это не так. Выбор — не произволен и не предзадан. Он вне того и другого. Свобода выбора — одна из тайн, которая не сводима ни к каким объяснениям, даваемым «извне». Это — один из ключей, которым открывается тайник анкавалэна.

— Что?.. — Мне показалось, я ослышался. — Что ты сказал? Какой ещё тайник?.. Анкавалэн — это напиток богов…

— Боги утеряли его в Войне Остывших Светил. Ты ведь наверняка помнишь эти легенды. Анкавалэн был пролит на землю. Теперь он принадлежит людям, но скрыт в них. И поэтому те, кто правят землёй и всеми остальными мирами, не желают, чтобы он пробудился. Ведь тогда они, всемогущие властители Сальбравы, утратят могущество, молодость и силу, станут тенями самих себя и в конце концов исчезнут.

Я рассмеялся.

— Оригинальное у вас представление о миродержцах. А с чего бы им исчезать? Вы собираетесь покорить Небеса? Скинуть Солнечных Князей с их тронов?..

— Нет, зачем? Этого не потребуется. Они сильны до тех пор, пока питаются нашей силой. Мы им служим, порабощая себя государству, религии, наслаждениям, страху, страданиям. В тот миг, когда мы не принадлежим себе, мы отдаём силу кому-то другому…

Я вздрогнул. То, что говорил Эдрик, внезапно перестало казаться забавным. Это было слишком уж близко к сути Игры… а об Игре я ему ничего не рассказывал.

— …люди несвободны почти всегда, — продолжал он. — Боги сделали нас своими рабами и употребляют нас, как свою пищу. Школа… ставит своей целью разорвать эту зависимость.

— И что вы сделаете, когда обретёте свободу?

— Мы уже её обрели.

— То есть? Вы открыли способ пробудить силу анкавалэна? — Я рассмеялся. — Ты не мог бы сотворить парочку миров… не то чтобы я тебе не верил, но всё же…

— Нет. Ещё нет. Мы приблизились к её сути, мы очень многого достигли, но на «сундуке», который прячет эту тайну, не один замок…

— «На сундуке»? — переспросил я.

— Просто… метафора такая. — Он рассмеялся. — Не обращай внимания.

— Хорошо. А если говорить конкретно? Чего именно вы достигли?

— Ты сам всё видел.

Я вспомнил, как утром он — почти без оружия, играючи — справился с отрядом солдат… Это впечатляло.

— Сложно этому научиться? — поинтересовался я.

— Да, непросто. В Школу принимают только детей. Как правило, ещё младенцев. Во всяком случае — не старше двух-трёх лет. Но и это считается поздним сроком, предпочитают брать детей до года. Покупают на невольничьих рынках или у многодетных крестьян. Забирают из приютов.

— И когда они вырастают… каждый из них в состоянии справиться с сотней солдат?

— Или с тысячей, — бесстрастно ответил он. — Вас так и разбили, кстати.

— Кого — нас?

— Орден Крылатых Теней. Чванливых хальстальфарских ублюдков. — Теперь он опять улыбался.

— Ах, так вот в чём дело… Я не помню, что тогда произошло. Я ведь говорил тебе. У меня утеряна эта часть памяти. Значит… в политику вы всё-таки вмешиваетесь?

— Иногда. Нечасто. Изгнанные Ордена в Ильсильваре нам были не нужны.

— А почему? Чем они вам помешали?

— Не знаю. — Эдрик пожал плечами. — Я тогда ещё не родился.

Я смотрел на него и думал… Он не был похож на ильсильварца. Совсем не похож. Скорее уж — на одного из моих соплеменников. Светлые волосы, голубые глаза, высокий рост… типичный хальстальфарец. По сравнению с ним — я был нетипичным.

Родился после войны… не знает родителей… я вдруг подумал, что его отцом мог быть кто-то из моих товарищей — из тех, кто занимались грабежами и насилиями в захваченном Льюхвиле. Сам я папашей Эдрика не смог бы стать при всём желании — младшему помощнику лекаря во время войны работы хватало по горло. Я не помню всего, что там было, но помню — обычно я выматывался так, что мечтал лишь об одном: хоть где-нибудь прикорнуть часок-другой. Кроме того, тогда я был ещё совсем сопляком. С мозгами, основательно промытыми друидской философией ненасилия и любви ко всему живому. Вряд ли у меня в те времена хватило бы смелости прижать в уголке какую-нибудь смазливую девчонку. Всё возможно, конечно, но… вряд ли.

— А кто управляет вашей организацией? — самым невинным тоном осведомился я.

— Прорицательница.

— Она правда может предвидеть будущее?

— Почти все настоятельницы в какой-то степени на это способны.

— А мужчины?

— У мастеров другие способности.

— И какое положение в Школе занимаешь ты?

— Я тел-ан-алатрит.

— Этого трудно добиться?

— Непросто. Для этого нужно выдержать обучение… — Мимолётная улыбка скользнула по его губам. — Что удаётся далеко не всем. А затем пройти последнее посвящение. Во время него и определяется, кто сумел Освободиться от Формы, а кто — нет.

— И что происходит с несумевшими?